Парадокс Рузы

Лавина псов накрыла Мопса. Захар успел заметить, мелькнувшее среди рыже-черных шкур искаженное от боли плоское, как у монгола, лицо сталкера. В голове пронеслась дурацкая мысль, что Мопса загрызли пёсики посерьезнее. Ах, чтоб тебя! Сталкер по кличке Лягушатник палил из калаша в комок из тел, облепивших их товарища. Хотя самое лучшее, что они могли бы сейчас делать, чтобы выжить самим – это бежать. Только вот бежать было особо некуда. Узкая балка, в которую они угодили, спасаясь от мутантов, обернулась капканом. На склонах холмов затаились электрические аномалии, не пройти. Неширокое дно оврага тоже не внушало доверия, лежало серой безжизненной глиняной коркой, хрустевшей под подошвами ботинок. А дальше путь и вовсе упирался в ощетинившийся голыми ветвями непролазный осинник.

– Заха, что там?! – крикнул Лягушатник.

Захар бросил последнюю гайку вперед. Патроны у него давно уже кончились, а теперь и запас гаек иссяк. Тускло блеснув на солнце, проглянувшем сквозь серую хмарь, гайка полетела широкой дугой и расплавилась. Расплавленные капли сдуло куда-то в сторону, вниз, и они крошечными раскаленными метеоритами впечатались в растрескавшееся, просевшее воронкой дно пересохшего ручья. В лицо Захара ударило жаром, дыхание сталкера сбилось. Сразу две аномалии на пути – жаровня и комариная плешь! Сообщить об этом Лягушатнику он не успел. Выстрелы внезапно оборвались. Его напарник с криком «Заха, бежим!» промчался мимо него. Захар запоздало дернулся, чтобы задержать сталкера, но рука схватила только раскалившийся воздух. А Лягушатник со вспыхнувшими одеждой и волосами полетел в гравитоконцентрат. Через миг все что от него осталось – темно-багровое с чернотой пятно. Словно сухая кровавая корка легла на землю.

Захар, стиснув зубы, оглянулся на воюющий, рычащий и скулящий ком, сквозь который ему померещились звуки разрываемой плоти и хруст размалываемых зубами костей. На какое-то мгновение возникла уверенность, что и он сейчас останется здесь, в этом проклятом логу – то ли в виде скелета, то ли в виде расплющенного подгорелого блина. Однако ноги уже сами собой несли его прочь. Обострившиеся чувства уводили сталкера в сторону от аномалий, от загрызших товарища собак. Пот заливал глаза, силы были на исходе. Захар бросил рюкзак и бесполезный пистолет, оставив при себе лишь охотничий нож. Он каким-то чудом проскользнул мимо жаровни, достиг зарослей. Обходить их и лезть на склоны не стоило, до Захара доносилось едва слышное электрическое потрескивание. И он побежал напропалую через заросли. Тонкие ветки мертвого осинового леска больно хлестали по лицу. В других обстоятельствах сталкер бы никогда не сунулся в эти заросли. Но в данный момент это казалось единственным выходом. Хотя выходом ли?

Захар в тысячный раз проклял момент, когда он согласился идти к Гиблому озеру. В любое место Зоны – всегда пожалуйста. За почти четверть века сталкерства он изучил Рузскую Зону вдоль и поперек. Но только не этот участок, который все местные сталкеры обходили стороной. Сюда мог сунуться только самонадеянный новичок. Или дурак. Вот и они, сваляли дурака, подписав с Институтом контракт, суливший настолько щедрое вознаграждение, что от него нельзя было отказаться. Раньше Захар всегда осторожничал. Слишком высокая цена – это всегда гарантированный высокий риск. Лучше на что попроще соглашаться – и себе спокойнее и жена вдовой не останется. Но в этот раз его как черт дернул.

Захар наконец продрался через осины, утыкавшие лог голыми стволами будто трехметровыми иглами, стал забираться на пригорок, наверху которого стояла одинокая высохшая сосна. Поднявшись, Захар оглянулся. Хоть осины и низки, за ними совсем не видно места, где сталкеров нагнали собаки. Зато дальше, за болотистой низиной чернела груда ящиков с брошенным сталкерами институтским оборудованием. А еще дальше, километрах в трех, за еще одним мертвым леском, висела серая непроницаемая дымка, застилавшая небо и землю и скрывавшая цель их экспедиции. Захару стало не по себе при взгляде на эту хмарь. Где-то за ней находилось Гиблое озеро, место, вечно затянутое тучами. Опасное место. Захар ощущал это даже отсюда. Ему чудилось, что где-то в глубине хмари, глухо ворчит гром. Однако ни одной вспышки молнии он так и не увидел.

Где-то завыла собака. Это заставило Захара очнуться. Он отвернулся от хмари, поглядел с пригорка на юго-восток, туда, куда ему предстояло идти, чтобы выбраться из самого опасного района Зоны. От пригорка шло русло еще одного пересохшего ручья, пропадающего в болоте среди высоких, выше человеческого роста камышей. Стебли стояли неестественно прямо, и ни один из высохших листьев не шевелился от дувшего ветра, будто все болото было накрыто невидимым стеклянным колпаком. Левее, немного в стороне от нужного ему направления шла цепь пригорков с редкими торчащими деревцами. За ними, примерно в пятистах метрах, темнела заброшенная деревня. И зловещим черным шпилем торчала над домами колокольня сгоревшей давным-давно церкви. До зеленой полосы, где начиналась живая, не выжженная до конца Зоной земля, оставалось километров пять.

– Это по прямой, – сказал тихо, сквозь зубы сталкер. – А у тебя, Захар, ни единой гайки, чтобы выбраться отсюда. Одна лишь интуиция, голая как баба в бане.

Он похлопал себя по многочисленным карманам на брюках и куртке. Нашел к своему удивлению несколько десятирублевых монет.

– Тоже сгодится, – сталкер, почувствовав некоторое облегчение, зашагал вниз с пригорка.

Под ногами вдруг захрустели старые сосновые иголки, точно он шел по нападавшему после ураганного ветра хворосту. Захар запоздало попятился, нога запнулась о торчавший корень сосны. Сталкер полетел вперед, покатился с пригорка, упав на ладони. Выпущенные из рук десятирублевые монетки запрыгали по земле как резиновые и их затянуло в очередную гравитационную воронку. А сзади вновь завыли собаки.

Захара придавило к земле, невидимое нечто поволокло вперед, вцепившись в каждую клеточку тела. В лицо от земли снова дохнуло жаром. Под ладонями камни и песок превратились в раскаленные уголья, а камыши в пересохшем болоте вспыхнули. Пламя вздыбилось над болотом десятиметровым перевернутым конусом, зашумело как гигантская газовая горелка. Район Гиблого озера все-таки не зря так назывался. Такого количества аномалий, затаившихся, неявных сталкер нигде еще не встречал. И не встретит, видимо уже. Захар закрыл глаза, смирившись с неизбежным. И все же попросил:

– Отпусти! Отпусти родная. Не заслужил я такого…

То ли мысленно сказал, то ли прошептал. Растрескавшиеся губы мазнули по земле, собрав на себя серую пыль. От раскаленного, потяжелевшего воздуха, стало невозможно дышать, словно в легкие налили расплавленного свинца. На покрасневшие веки легли тени.

«Дядя Захар? Как же тебя сюда занесло? Зачем?»

«Сашка?! – изумился мысленно сталкер. – Ты? Живой? Да нет же… Вот и свиделись, Сашка…»

Захар подумал, что, наверное, это логично на пороге смерти разговаривать с мальчишкой, погибшим четверть века назад неподалеку отсюда. Что ж, будет с кем пообщаться на том свете. Даже хорошо, что с этим пацаном. Где-то в памяти грустным эхом прозвучал голос жены. Она в чем-то упрекала его. Может быть даже в том, что за столько лет совместной жизни они не завели детей, побоявшись последствий Зоны.

– Отпусти. Отпусти! – Захар снова услышал Сашкин голос и потерял сознание.

Веки поднялись тяжело, будто сталкер все еще находились в гравитационной аномалии. Захар увидел голубое, расчистившееся небо. Сел с кряхтением. Тело ломило так, как если бы его припечатали кузнечным молотом. Он провел ладонью по опухшему лицу.

– Ну, чисто Вий, – прошептал он, потерев глаза кулаками.

Язык в сухом рту еле ворочался. Сталкер закашлялся. Попытался встать. Но удалось встать только на четвереньки. Голова кружилась. Вестибулярный аппарат обманчиво указывал на то, что тело по-прежнему неправдоподобно тяжелое. И только дышалось уже значительно легче. Сталкер сел на землю и огляделся. То же болото, только с выгоревшим дотла камышом, осталось позади. Заброшенная деревня приблизилась, но осталась по левую руку. Увидел следы, оставленные им на земле. Все-таки он выбрался. Полз. Полз, превозмогая себя и обстоятельства.

Захар поднял взгляд от земли. Собак уже не видно и не слышно. Дальше, на севере над Зоной, откуда он спешно уносил ноги, висела та же хмарь, но с мрачными багровыми отсветами. Облака медленно закручивались в спираль, падали дымным водопадом в воронку. А там на дне…

Захар, знал во что они превращались под действием чудовищной гравитации.

Это все Немой виноват – притащил как-то камушек в бар. Как достал это сокровище, черт его знает. Может, способ знал, а может подрезал у кого. Но на карте Немой ткнул пальцем, показав гравитационное озеро. Точнее озера в этом месте давно уже не было. Когда-то тут плескалось Рузское водохранилище. А как пришла Зона, вода исчезла. Вокруг столько мощных аномалий, каких не встретить в других областях Зоны. И к озеру, в общем-то, никто и не совался никогда, если жить хотел.

Однако прозрачный, как слеза, камень в длинных, цепких, как у хищной птицы, пальцах Немого зажег алчный блеск в глазах охотников за артефактами. Десяток сталкеров сразу сорвался с места и отправился искать удачу. Никто из них назад не вернулся. И даже после этого кто-то еще ходил. Захар не считал, сколько их было, тех, кто пожелал найти сокровище. Но их оказалось много.

Кто-то из менее рисковых все-таки нашел необычную аномалию, подтвердив слова Немого, что гравитационное озеро существует. Эти смогли вернуться домой. А Немой еще пару раз притаскивал небольшие камушки – прозрачнейшие алмазы с застывшими внутри ожившими радугами. Все прочие, кто пытался добраться до артефактов – сгинули. Ввиду обстоятельств назвали несчастливые камушки «Слезами Рузы».

Время от времени в сторону озера кто-нибудь да отправлялся попытать удачу. Ходили слухи, что алмазное дно трескается, и обломки выкидывает наружу вопреки законам физики. Ибо другого объяснения, как камни достались Немому, народ не находил. Несколько раз пытались больше вызнать у Немого, но тот молчал и вдаваться в подробности не думал. А спрашивать у Немого другими способами, пожестче, любому вышло бы дороже всяких алмазов. Даром, что некоторые пытались. Где теперь эти некоторые? Люди умные с Немым предпочитали не связываться. А кто не знал молчаливого сталкера и лез с разборками, пропадал без следа. Среди сталкеров даже шуточка-отговорка мрачная ходила, типа не доставай, а то с Немым познакомлю.

Захар тоже старался от Немого держаться подальше. И уж тем более Захар не собирался идти на поиски этой проклятой гравитационной аномалии. Но вот в Институте прознали про алмазное озеро. Один из камушков, принесенных Немым, попал в лабораторию.

А дальше ученые зашевелились, руководство Института расщедрилось на очень выгодный контракт, и с десяток сталкеров отправились туда вместе с несколькими учеными. Всего лишь исследовательская экспедиция с задачей подойти как можно ближе на безопасное расстояние, если подобное определение вообще уместно в Зоне, установить съемочный кран, поднять камеру и заснять аномалию на видео. Вот и сняли они кино, Нэшнл Джеографик хренов…

На них напали мутанты, пара ученых от института угодили в «мясорубку», спасаясь бегством, остальные погибли защищаясь.

То ли Немой указал не лучший путь до гравитационной аномалии, умышленно умолчав обо всех остальных опасностях, то ли ранее неизвестных аномалий около пересохшего водохранилища с тех пор прибавилось.

Захар задумчиво потер челюсть. Почудилось, что какой-то зуб шатается. Нет, он вернется и все-таки спросит у Немого. За все спросит. А теперь опять ползти, медленно, осторожно, до тех пор, пока не хватит сил встать.

Захар пришел в себя в палате. В большие окна бил мягкий утренний свет. Сталкер долго лежал, смотрел в высокий потолок, по которому гуляли резные тени от листьев, пытался вспомнить, как он сюда попал и что было до этого. Но голову словно набили ватой.

– Очухался, Захар Викторович? – спросил кто-то с насмешкой.

Сталкер приподнялся на локтях в изумлении. Так и есть: Иван Абрамов, местный чудо-врач, разбирающийся в болячках, принесенных сталкерами из Зоны, да и просто отличный хирург со стажем, равным по сроку сталкерству Захара. Заглянул в палату и остановился в дверях.

– С головой всё в порядке? А то боялся, что не вытащим тебя.

– В смысле? – хрипло спросил Захар.

– Не помнишь, значит? – Врач прищурился. – Принесли тебя сюда едва живого. Точнее, даже, пожалуй, уже умирающего. Из комы вытащили.

У Захара холодок пробежал по спине. Просто так к Ивану не попадают, только с серьезными случаями. Он содрогнулся, осмотрел себя.

– Руки-ноги на месте, не отрезал, – мрачно пошутил хирург. – А вот за мозги боялся. Что стряслось-то, Захар? С тобой руководство института еще желало поговорить на эту тему. Ждет, когда очнешься.

Захар потер нахмуренный лоб.

– В аномалии попали, ученых понесло туда, куда не надо. Мы решили возвращаться, по пути назад на нас напала дюже здоровая стая псин. Оборудование пришлось бросить. Парни не выбрались… А кто меня сюда притащил-то?

– Не выбрались, значит, – Иван покачал головой. – Кто тебя принес просил не говорить.

Захар с удивлением поглядел на врача. Тот скрестил руки на груди, скептически глядел на сталкера, еще сомневаясь в способности того соображать.

– Ну, ну, шевели мозгами. Много народу шастает в район Гиблого озера?

– Немой? – поразился Захар.

Иван кивнул.

– Иногда подбрасывает мне пациентов с Зоны. И всегда с аналогичной просьбой – не любит, чтобы ему должны были.

– Уж я-то должен, – Захар сжал кулаки. – Он по аномалиям недостоверную информацию нам дал! Дал бы – не вляпались бы в то дерьмо!

Хирург помрачнел.

– Дал он информацию, – процедил Иван сквозь зубы, оглянулся через плечо, зашел в палату и прикрыл за собой дверь. – Только руководство вам не передало. Посчитало, что выведете, несмотря на опасность и даже невозможность прохода в некоторых местах. Я когда узнал, чуть в челюсть не съездил Боровому…

Захар сидел, обалдев от услышанного. А еще его заинтересовало, откуда это Абрамов узнал об информации, о которой умолчало руководство института. Но хирург спешно продолжил, хрустнув суставами:

– Хотелось ему врезать, да. Да потом плюнул – мне мои руки еще в операциях пригодятся, а морду пусть ему кто-нибудь еще начистит, благо, таких хватает.

Врач смолк, в раздумье потер мочку уха, смутившись из-за своих оправданий перед сталкером, полез куда-то в шкафчик, достал пару мензурок, а из кармана халата извлек бутылек с медицинским спиртом. Начислил себе и Захару в мензурки. Молча выпили.

– Сколько я уже здесь? – спросил Захар, когда во рту и горле перестал полыхать пожар.

– Пятые сутки. Сегодня семнадцатое августа.

Захар соображал. В Зоне экспедиция провела два дня, еще день видимо ушел на то, чтобы Немой выволок оттуда Захара. Неужели все пятнадцать километров тащил? И это если по прямой.

– От блокпоста Старой Рузы он тебя на машине вез, – Иван явно прочитал вопрос на лице сталкера. – А вот сколько километров тебя по Зоне пёр – не в курсе.

Захар кивнул и спросил:

– Когда домой можно?

– Еще пару дней тебя тут подержу и отпущу, если все будет в порядке. Жена твоя, кстати, приходила. Переживала. Но я ее успокоил, не волнуйся. После обеда придет опять.

Захар вздохнул с облегчением. Ему всегда оказывалось страшно говорить жене о злоключениях, но по-другому он не мог, ибо доверял ей как никому другому.

Зазвонил мобильный у Ивана. Врач не ответил, но спешно попрощался и ушел. Сталкер еще некоторое время полулежал, прислушиваясь к себе. Но то ли организм находился под действием лекарств, то ли Иван его так быстро поставил на ноги, но в теле не ощущалось ничего криминального. Захар поднялся с постели, подошел к окну. Окна главного корпуса госпиталя – бывшего санатория имени Герцена – выходили на крутой берег Москвы-реки. Этаж палаты – восьмой или девятый. Верхушки деревьев санаторного парка – чуть ниже уровня окна, поэтому вдаль видно хорошо. Зеленые сосны на холмистых берегах, лента реки, солнце светит, а дальше будто сталкер глядел через объектив фотоаппарата с коротким фокусом – все серо, размыто, нечетко, какая-то хмарь. Там, где еще недавно находились многочисленные поселки, теперь протянулась Зона. И кто знает, где ее граница проляжет завтра.

– Живем как на вулкане, – пробормотал Захар.

Его взгляд застыл на хмурой дали. Хотя, нет, сейсмологи и вулканологи благодаря приборам хотя бы могут предупредить о землетрясениях и извержениях, а с Зоной любые прогнозы бесполезны.

Когда произошел последний скачок, Зона поглотила Рузу, оба ее водохранилища, подползла впритык к Старой Рузе и застыла. Институт, уже имевший опыт эвакуации, спешно вывез оборудование и сотрудников. Обосновался на территории санатория им. Герцена. Перебазировались сюда же несколько военных подразделений, даром что в округе многие годы до возникновения Зоны находились военные городки. Рядом располагался военный аэропорт. Когда-то тут размещались легендарные «Русские витязи» и «Стрижи», тренировались в небе Подмосковья, выписывали фигуры высшего пилотажа. А теперь аэродром принимал военные транспортные вертолеты и самолеты, медицинский авиатранспорт. Впрочем, летали они рядом с Зоной с большой осторожностью и с не меньшим мастерством.

Иван продержал Захара в палате два дня, как и обещал. Напоследок сделал экспресс-анализы, ЭКГ и МРТ и не найдя никаких отклонений отпустил с чистой совестью. Сталкер вышел из госпитального корпуса. Теперь нужно идти к руководству Института и рассказывать обо всем, что произошло с экспедицией.

И разговор этот вряд ли окажется приятным.

Перед неизбежным Захар решил пройтись по крутому берегу, заросшему соснами, поразмышлять. Тропинка увела его на сухой, засыпанный пожелтелой хвоей склон. Захар присел там на пригорке, прислонившись спиной к шершавому стволу. Пахло нагревшейся на солнце хвоей и смолой. Откуда-то приятно потянуло дымком от костра. Река неспешно катила свои воды, блестела под солнцем. Тут она была узка и мелка, можно перейти в брод. Для полноты мирной картины не хватало только ребятишек, плескавшихся на песчаном пляже, расположенном на невысоком противоположном берегу, да рыбаков. Но ни тех, не других уже не встретить у реки – всех давно эвакуировали из окрестных сел. Где-то река протекала через Зону, и теперь в ней не водилось ни единой рыбешки, ни водных насекомых. А водоплавающие птицы облетали ее стороной. Тихо и тоскливо шуршали пожелтевшие камыши, зачахшие ивы стояли, окунув голые прутья в воду. Пробы воды ничего не показывали. Но живность явно что-то чувствовала, и люди тоже теперь держались от реки подальше. Захар с тоской подумал, что когда-то, казалось, в какой-то другой жизни, он катался на кораблике по Москва-реке в столице. Но теперь златоглавая брошена, во что там превратилась река? Была ли так же безжизненна, пересохла или же теперь полна мутантов?

Где-то со стороны Зоны шла туча, доносился гром, глухой, ворчащий. А потом там ливануло. Вся Зона вдали скрылась за пеленой дождя. Захар подумал, как хорошо, что ни дожди, ни туман из Зоны сюда не заходят.

Через час сталкер пошел назад, так и не придумав, что будет говорить про погибшую экспедицию. Точнее, как он это будет рассказывать.

Иван смотрел на Немого с интересом. Точнее, смотрел с профессиональным интересом. Нет-нет, но любой сталкер со временем оказывался в палате у Ивана. Впрочем, тех, кто свои ранения и болячки не считали серьезными, тоже оказывались у Ивана, но уже в патологоанатомическом отделении Института, где врач скрупулезно изучал их ранения и причину смерти. Только один Немой, как заговоренный, никогда еще не попадал не то что бы к Ивану, но и к другим врачам попроще. Сталкер на первый взгляд не производил впечатление сильного человека. Чуть выше среднего роста, с заостренными скулами, покрытыми темной недельной щетиной, худой, а руки – даже под коричневой толстовкой видно, что тонкие. Однако Захара из Зоны на себе приволок. Да и взгляд такой, что сразу забываешь о тщедушном телосложении. Наверное, такой же бывает у изголодавшиеся отощавших волков, готовых порвать любого на мелкие клочки. Когда Немой смотрел на Ивана, тому всегда становилось не по себе. Однако с Немым только и можно было общаться посредством визуального контакта. Сейчас в глазах молчаливого сталкера застыл вопрос.

– Жить будет, спасибо, – сказал Иван и зачем-то добавил: – Хорошего человека спас.

Немой в ответ фыркнул.

– Да-да, знаю, ублюдков ко мне не притаскиваешь, – расшифровал Иван. – И за это тоже спасибо.

Вроде тот и не говорит, а через жесты и эмоции всё как-то правильно додумывается. Немой кивнул и накинув на голову капюшон своей полинялой толстовки развернулся, собравшись уходить.

– Постой. Где нашел-то его? – спросил Иван.

Немой развернулся, изобразив на лице недоумение.

– Да в курсе я про экспедицию, – пробурчал Иван. – Прямо оттуда и тащил? Или поближе?

Немой кивнул. Поближе, выходит.

– И как обычно, имя спасителя не разглашать?

Немой так глянул в ответ, что Ивана передернуло. Хирург кашлянул, чтобы как-то скрыть это.

– С остальными что? Не знаешь?

Немой отрицательно мотнул головой, а потом кивнул в ту сторону, куда увезли на реанимационной каталке Захара, мол, у того и спросишь, и больше не задерживаясь, зашагал прочь по больничному коридору.

– Понятно. Спрошу потом у Захара, – произнес ему вслед Иван.

Как только сталкер ушел, сразу стало легче. В его присутствии врач ощущал дискомфорт и что-то сродни повышенному давлению, отчего ломило виски и слегка болела голова. И Иван подозревал, что это неспроста. У всех, кто часто бывал в Зоне, происходили какие-то изменения. Чувства обострялись, сталкеры замечали то, на что обычные люди никогда бы не обратили внимания. У Немого эта сверхчувствительность, несомненно, имелась, не зря же он из Зоны всегда возвращался без единой царапины, а в общении превосходно обходился без слов. Ивану даже пришла мысль в голову, а что, если бы он сам тоже молчал и только выражал всё эмоциями? Или даже мысленно. Вдруг Немой телепат?

– Сам ты, Ваня, телепат, – обругал себя хирург. – Еще с годик с этим типом пообщаешься и точно мысли научишься читать.

Он развернулся и ушел в отделение реанимации. И вовремя. Следующие пять минут Абрамов с командой вытаскивали сталкера, у которого внезапно перестало биться сердце, с того света. Когда давление и пульс сталкера нормализовались и стало понятно, что со Захаром все в порядке, Иван покинул отделение реанимации, ушел в свой кабинет. Жутко хотелось спать, хотя час еще не поздний. Иван прилег на кушетку, прикрыл глаза. Но в мозгу крутились мысли о прошедшем дне, и еще неясная тревога не давала отключиться. Выругавшись, Иван сел. Посмотрел на часы, потом хлопнув себя по коленям, поднялся, открыл дверь в подсобное помещение и закрыл замок за собой. Наверное, коллеги хирурга бы очень удивились, увидев обстановку подсобки. На столе стоял компьютер с несколькими мониторами для слежения. По соседству – тумба с сервером и записывающим устройством. Иван надел наушники, пощелкал тумблерами, переключая изображения с камер слежения на мониторах. Потом просмотрел список сделанных за день аудиозаписей. Прослушав последнюю, записанную примерно полтора часа назад, Иван подскочил в кресле. Скинув халат и на ходу набирая номер на мобильном телефоне, он помчался по коридору к пожарной лестнице, которой никто не пользовался, прыгая через ступени, побежал вниз, а затем к блокпосту на въезде в Институт.

Там хирург сел в джип с тремя военными. Машина, рванув с места, исчезла за поворотом дороги, идущей в сторону Можайского шоссе, а еще через пять минут села на хвост старого Лэндровера. Абрамов напряженно всматривался в преследуемую машину, но разглядеть пассажиров в сгустившихся сумерках уже было невозможно. Фары Лэндровера вдруг мигнули и погасли. Водитель военного джипа выжал тормоз от неожиданности. Дорога впереди оказалась пуста.

– Куда они так резко свернули, кто видел? – крикнул Абрамов.

Они осторожно проехали вперед, но так и не обнаружили в протянувшейся по обе стороны дороги просеке искомую машину.

– Да что за чертовщина-то? – выругался Иван и, взяв рацию, отдавал кому-то приказы.

Прочесывать район Можайского шоссе отправились еще пять машин. Однако поиски результата не дали. Лэндровер как в воду канул.

В госпиталь Иван вернулся ранним утром. Хирург на минуту заглянул в реанимацию в Захару, а затем, оказавшись в своем кабинете, измученный бессонной ночью рухнул на кушетку и отключился. Проснувшись около полудня, Абрамов снова скрылся в своей загадочной шпионской подсобке, прослушал новые записи. От последних сделался мрачным и еще полчаса смотрел в одну точку, переваривая услышанное.

– Что ж ты так сплоховал-то? – спросил Иван, обращаясь то ли к себе, то ли к неведомому собеседнику. – Как теперь разобраться во всем?

Он тяжело вздохнул, набрал номер на телефоне.

– Добрый день, Дмитрий Владимирович! Не отвлекаю? У нас тут ЧП. Вам надо приехать. Пора.

Оставив Захара на попечении хирурга, Немой вышел из госпиталя. Сунул руки в карманы мешковатых, защитной окраски брюк. Посмотрел на вечернее небо, глубоко втянул в себя воздух, пропитанный запахом сосен, и направился куда-то по одной из многочисленных асфальтовых дорожек бывшего санатория. В госпиталь он привез Захара на газике, который ему одолжил скупщик хабара в Старой Рузе. Рюкзак Немому пришлось бросить в Зоне, чтобы дотащить Захара. Через пару минут Немой подошел к КПП, установленному на въезде в Институт. Какой-то военный у будки даже махнул ему рукой. Немой едва заметно кивнул в ответ, замедлил шаг у автостоянки, где оставил газик. Но потом, передумав уезжать, прошел мимо, направившись к поселку бывшего санатория, где жил медицинский и обслуживающих персонал, военные и сталкеры – все вперемешку.

Асфальтовая дорога, прямая как стрела, вела от КПП через совсем заросший лесопарк. За газонами тут давно уже никто не следил, и трава вымахала по пояс. Деревья смыкались над головой плотным пологом. Если бы не зажегшиеся фонари, тут было бы совсем уже темно. По пути сталкеру встретилось несколько нарядов, несших охрану территории. Кто из военных его знал, те предпочитали отворачиваться и делать вид, что не замечают его, а новички пялились на личность, про которую ходили странные россказни, больше похожие на страшилки. Пялились ровно до тех пор, пока случайно не натыкались на колючий взгляд Немого, который пробирал, как стакан махом выпитого некачественного самогона. Только оставлял взгляд после себя не жар, а какой-то неприятный озноб и такой же мутный, как пойло, осадок в душе. Смотреть на молчаливого сталкера после такого больше никому не хотелось.

Через метров пятьсот дорога вынырнула из леса, повела дальше вглубь поселка. В основном дома светились электрическим светом, но встретилось и несколько заброшенных. Немой дошел до здания бывшего ДК, где нынче располагалось база местных сталкеров.

Столовая-буфет превратилась в бар, в котором, впрочем, по-прежнему было вкусно пообедать. В небольшом концертном зале оборудовали что-то вроде рынка, где торговали всякой всячиной для походов в Зону. Торговали в основном всякой ерундой и ширпотребом для ничего не смыслящих новичков, поток которых не иссякал. Кто-то из них собирался в Зону на поиски артефактов, кто-то на экстремальные экскурсии. Оставив на рынке и в карманах экскурсоводов приличные суммы, новички внезапно сталкивались с проблемой – Зона за забором и Периметр тщательно охранялись военными. А военные выпускать в Зону кого попало не собирались. Мошенники, довозя своих клиентов до закрытого КПП Старой Рузы, делали печальные лица, говорили, что ничего не поделать, и в компенсацию уговаривали сделать фотосессию якобы в Зоне. В итоге новички уезжали ни с чем, впрочем, продолжая распространять миф, что в Зону можно спокойно сходить как на прогулку.

Заправлял всем этим старый сталкер, лишившийся одной из ног, с незамысловатой кличкой Одноногий. Впрочем, он занимался делами и посерьезнее. И тех, кто платил куда более серьезные деньги, действительно мог переправить в Зону. В ДК Одноногий также держал гостиницу для приезжих сталкеров, а одну из комнат всегда оставлял для Немого, хоть тот не так часто объявлялся в поселке. Но зато только Немой приносил Одноногому особенные артефакты, которые можно было выгодно перепродать, или ходил в Зону за артефактами на заказ, никогда не подводя Одноного.

Вечером в баре обычно было многолюдно, но в этот раз в зале находилось от силы человек десять. Немой прошел к стойке, занял одно из свободных мест. Много лет тут работал бармен по прозвищу Хруст. Еще раньше прозвище было более длинным – Хрусталь, за привычку того протирать до блеска стаканы. Но очень быстро от прозвища осталась половина – за другую привычку бармена похрустывать чаевыми. Бармен, увидев сталкера, поставил стакан и налил двойную порцию «Джека Дениелса». Немой опрокинул в себя выпивку, сделал знак «повторить», достал из заднего кармана пачку сигарет. Хруст кивнул, наливая, и тут же быстро прошептал, показывая глазами куда-то в сторону.

– Тебе Одноногий клиентов нашел. Ждут там.

Немой потер задумчиво щетину на щеке. Чуть обернулся, разглядывая стакан с новой порцией дешевого виски, а заодно окинул взглядом потенциальных заказчиков. Передумав закуривать, сталкер убрал пачку с сигаретами обратно в карман и упер потяжелевший взгляд в бармена. Тот дернулся и отодвинулся от Немого.

– Я не в курсе, кто это, разбирайся сам с Одноногим, – оправдываясь пробурчал Хруст и оставив перед сталкером початую бутылку, точно откуп, ретировался, отойдя к другому клиенту.

Немой на этот раз сам налил себе в стакан, направился, прихватив бутылку с собой, к самому дальнему, отделенного от остальных перегородкой, «приватному» столику, из-за которого за ним наблюдали трое здоровых мужиков в камуфляже. На шее незнакомцев – золотые цепи. На руках – наколки. К ремням пристегнуты ножи из «дамасской» стали – отличительный знак одной из бандитских группировок. Еще бы на лбу себе написали – мы из Можайской банды. Пушки их лежали в спортивной сумке у ног. Это Немой почувствовал, не увидел. Не побоялись же сюда сунуться с оружием, да и вообще сунуться. Тут все под контролем военных, да военная база рядом. Случись что, непрошенных гостей тут в пять минут раскатают. Но эти все-таки приперлись несмотря на риск. И оружие как-то протащили. Хотя, понятно как. Одноногий поспособствовал. Совсем страх потерял.

Сталкеру махнули рукой на свободную лавку напротив, но он остался стоять.

– Ты Немой? – начал разговор один из бандитов придирчиво его оглядывая. – Что-то не тянешь ты на крутого сталкера.

Немой с ленивым видом оглядел бар, всем видом показывая, что происходящее становится ему все менее интересным. Они переглянулись.

– Черт, он реально немой, пацаны! Как с ним разговаривать-то?

Один из заказчиков прокашлялся.

– Короче. Есть дело. Кивнешь, берешься или нет, иначе…

И тут он наткнулся на прямой взгляд Немого. В позвоночник в области шеи словно иглы воткнули, бандит заморгал глазами, на какое-то мгновение перестав ощущать собственное тело. Стушевался, потирая занемевшую шею.

– Короче… – пробормотал он. – Тут ходили слухи, что ты какие-то крутые стекляшки с Зоны притащил. Точнее, что только ты их можешь таскать. Босс хочет, чтобы ты сам ему их приносил. Или чтобы нас научил, где и как их брать, иначе…

Немой поставил стакан и бутылку на стол, навис над бандитом смотря на того в упор. В мозгу у того явственно прозвучал вопрос «Иначе что?».

– Хана тебе, – выдохнул испуганно бандит, отшатнувшись.

Сталкер отодвинулся, пригубил из стакана, глядя на компанию так, как если бы решал – прихлопнуть таракана или все же не мараться.

– Соглашайся. А то тут за тобой еще одни охотятся. С ними хуже будет! – оправдываясь зачастил бандит. – Они тебя на цепь, как собаку посадят. Жрать давать не будут. Будешь рабом. А у нас…

Он снова наткнулся на взгляд сталкера и заткнулся. Немой, задумавшись, смотрел на бандитов сверху вниз, потом полез за пазуху. Они дернулись, опустив руки под стол, потянувшись к сумке со стволами, но сталкер уже извлек блокнот и ручку и, что-то чиркнув там, положил на стол. Бандиты глянули.

– Платить сколько будем? – озвучил вопрос один из них.

Главный усмехнулся, вновь осмелев:

– Одного процента тебе хватит. Плюс получишь от босса крышу. Супервыгодное предложение!

Немой будто повеселел, показал большой палец вверх и черкнул в блокноте «Поехали к боссу». Бандиты заулыбались, засобирались, бросили на стол для бармена хороших чаевых. На стоянке около ДК сели в видавший виды Лэндровер с московскими номерами – один за руль и двое на заднем сиденье, усадив между собой Немого.

Внедорожник выехал из поселка через второй КПП, рванул по ночной дороге, то подскакивая на ухабах, то ухая в ямы. Темными высокими стенами по обеим сторонам стоял еловый лес.

– На Можайку обратно выворачивай! – приказал главный переговорщик.

В свете фар мелькнуло несколько указателей «Аэродром», «Чапаевка», а указатель на Можайское шоссе так и не появился.

– Твою ж мать, – ругнулся сквозь зубы водитель, вглядывался в ночную темень, лежащую за границами фар. – Этот поворот пять минут назад проезжали!

– Не пори чушь! И навигатор достань!

– Там аккумулятор сдох…

– Дебил! – Главный, полез во внутренний карман жилетки доставать свой.

– Да я дорогу знаю, сто раз тут ездил!

– А чего скулишь, как сука, раз ездил? Вон вроде указатель!

В свете фар ярко сверкнул светоотражателями свалившейся со столба щит с надписью «Руза – 3 км». Следом замелькали покосившиеся столбики дорожной разметки, наклоненные в одну сторону и чем дальше, тем ниже – точно кто-то свалил расставленные кости домино. Дальше чернел овраг, на противоположном склоне которого лежало зеленое пятно расплющенного армейского грузовика. Завизжали тормоза, но тяжелую машину уже тащило в сторону гравитационной аномалии. Бандиты ломились в заклинившие двери, орали, истошно матерясь, и только Немой равнодушно, смирившись с неизбежным, смотрел на приближающийся провал, вцепившись тонкими длинными пальцами в кожаную обшивку.