Тёмные сады Охотника

С протяжным звуком самолет выпустил шасси, крыльями разорвал в клочья плоть низко плывущих облаков, прорвался к земле. Быстро промелькнули в иллюминаторе зеленые квадраты полей, крошечные домики, сложные, чуть ли не морские, узлы автобана. И вот, наконец, черная после дождя посадочная полоса. Взревели реверсные двигатели. А вскоре самолет уже стоял на приколе у одного из «рукавов» аэропорта Ганновера. Еще спустя десять минут прилетевшая из Москвы и прошедшая через таможенный контроль Иных худенькая девушка в джинсах и белой флиске вышла к встречающим. С недоумением она обнаружила табличку со своим именем в руках у здоровенного афрогерманца. Или как их тут толерантно называют?

– Мария Титова, – она протянула руку.

В ответ получила несколько растерянную, но широкую, белозубую улыбку.

– Это я, – она показала на табличку, потом на себя.

Встречающий гигант радостно потряс головой.

– Держи!

Вынырнувший из толпы парень забрал из рук афрогерманца табличку, сунул тому купюру в пять евро и обернулся к девушке.

– Простите, пришлось отлучиться. Айлерт Фризен.

– Мне сказали, что вас зовут Айльхард.

– Тогда лучше Харди. Убил бы родителей за такое имя. Позволите?

Он улыбнулся, перехватил ручку чемодана и, взяв Марию за локоть, быстро направился к выходу, словно торопился. Девушка даже толком разглядеть его не успела. Они спустились на лифте в подземный паркинг. Пискнула отключенная сигнализация на автомобиле. Фризен положил чемодан в багажник, открыл для девушки дверь. БМВ последней модели. Черный и агрессивный. Что еще ожидать от Темного Иного? Внутри, разумеется, кожаный салон. Да и сам Айлерт, которому на вид лет тридцать, одет в дорогой костюм. Был даже в галстуке, но тот теперь валяется на заднем сиденье. Ворот белой, идеально выглаженной рубашки свободно расстегнут. А она, Машка, в простых джинсах и флиске. Но Фризена это, похоже, не смущало. Или он сделал вид, что ему все равно, как выглядит его пассажирка. Вежливый и правильный, как все немцы. Хотя на немца – типичного немца – совсем не похож. Черноволосый, синеглазый, среднего роста и не отягощенный лишними килограммами. Плавно вывел машину с парковки на автобан и направился на запад, сосредоточившись на дороге.

Машка отвернулась к окну. Тучи по-прежнему затягивали небо. Заходящее солнце, вырвалось из их серого плена, разлило золото по мокрому пейзажу, делая картинку еще ярче. Поля сменили аккуратные домики небольших городов, сверкали красные черепичные крыши, дождевые капли на разбитых повсюду цветниках. И снова поля, лесные массивы. Наступавшая осень почти не чувствовалась. И, пожалуй, только лимонно-желтые пятна березовых рощиц среди мрачной еловой стены, нарушали картину. Маша взглянула на спидометр, невольно ухватилась за ручку на двери. Айлерт вел машину на двести двадцати. Но то ли дороги были так хороши, то ли мотор урчал спокойно и уверенно, что скорость почти не ощущалась. И девушка успокоилась. В голове вновь и вновь прокручивалась встреча с ее куратором Виктором.

Виктор Николаевич вызвал ее к себе в кабинет неделю назад. Плеснул Маше кипяток в чашку, бросил туда пакетик с заваркой, извлеченный из ящика в тумбочке, на которой высилась огромная монстера. Это была одна из причуд шефа. Угощать сотрудников чаем, причем именно любимого их сорта. По кабинету пополз нежный аромат зеленого чая с жасмином. Маша невольно обхватила чашку, грея ладони. За окном гремел по цинковому подоконнику ливень, отопление еще не дали и в просторном кабинете было заметно прохладно. Виктор же, сделав глоток настоящего чифиря из своего стакана в подстаканнике раритетного вида, в своей манере сразу начал разговор с дела.

– Маша, задание для тебя будет не очень сложным, но займет время.

– Это как-то связано с растениями, Виктор Николаевич? – поинтересовалась Маша. – На этот раз?

– Связано, – Виктор улыбнулся. – Думаю, тебе должно понравиться.

– И что за задание?

– Был такой маг – Эдвин Вебер. Светлый. Экспериментировал с магией на растениях. Хотел создать заклинание, повышающее плодородие почв. Это позволило бы превратить любую пустыню в непрестанно плодоносящий сад. Устранить регионы на земле, где люди страдают от голода…

– Хотел? – Маша с подозрением посмотрела на Виктора.

Тот понял значение ее взгляда.

– Да, еще чуть-чуть и он стал бы шухартом. Начал делать добро направо и налево, нарушая баланс. Несчастный случай избавил наших зарубежных коллег от необходимости устранять Вебера.

– Но почему я? Разве Леша не лучше меня разбирается? У него и опыта больше.

– Маша, а кто писал работу о «языке растений»?

– Это же в теории, – смутилась девушка, вспоминая, как скептически относились к ее работе некоторые коллеги и даже Леша. – Постойте, вы серьезно? Хотите сказать, что Вебер им владел? Язык существует?!

– Есть не подтверждённые данные, которые тебе предстоит проверить. И вот еще что.

Виктор Николаевич выложил на стол пухлую записную книжку из которой торчали, как закладки, клочки газет, разной формы высушенные листья и даже черный обувной шнурок.

– Это его дневник. В нем все, что касается заклятия.

– А нам оно зачем? Ведь если его использовать…

– Если в меру, баланс не нарушится – слегка улучшить там, где и так все неплохо, – Виктор хлебнул еще чая.

– Разве? Мне кажется, что при его использовании те, кто голодал, станут голодать еще больше.

– В любом случае, необходимо установить, существует это заклятие или нет, – заметил Виктор. – А уже потом разберемся, что с ним делать. Зарубежные коллеги сообщили, что вероятно в дневнике содержится ключ, который расшифровывает послание, скрытое в его библиотеке. Три года они промучились, и теперь вот, наконец, додумались передать дело нам.

– Три года? – охнула Маша и растеряно потянула из чашки подостывший чай.

– Так что? Берешься? Или мне Лешу посылать? Года на три? Вы кажется жениться собирались следующей весной? – Виктор улыбнулся.

Маша смутилась. Помолчала обдумывая.

– Вдвоем нельзя? Но вы же сами сказали, что займет время…

– Надеюсь, что самое большее месяц. Если за это время не получится, отзовем тебя назад. Но я в тебя верю.

– Спасибо. А Темные в курсе о последствиях? Если нам станет известно заклинание?

– В курсе. И не против. Во-первых, Вебер всегда занимался исключительно бытовыми делами. Во-вторых… Дом унаследовал его внук, Айльхард Фризен, из Темных. Хоть он и не работает в Дозоре, им, думаю, будет так спокойнее.

– Он что, следить за мной будет? – нахмурилась Маша.

– Нет, просто покажет дом, библиотеку.

– Понятно…

– По словам наших коллег вполне адекватный парень, насколько, конечно, может быть адекватен оборотень.

Маша открыла рот, а Виктор засмеялся.

– Маша, успокойся. Фризен занимается бизнесом. И даже успешно. Лицензиями никогда не пользовался, в противозаконных действиях уличен не был. Местные Дозоры в курсе приезда нашего специалиста, так что тебе ничего не угрожает. Вот контакты Ханца Кюнцеля, мага Оснабрюкского Дозора. Фризен даже сам встретит в аэропорту.

– Оснабрюкского? Это где?

– Германия, Нижняя Саксония. Лететь надо будет до Ганновера.

Маша все еще сомневалась. Виктор положил на стол, рядом с записной книжкой фотографию. У Маши перехватило дыхание. Старый огромный дом в окружении цветущего вишневого сада, а на заднем фоне – заснеженные холмы.

– Фотография сделана в январе этого года. Хозяин садов умер, а магия его еще жива.

– Я поеду, – охрипшим от волнения голосом произнесла Маша, вцепившись в фотографию.

Маша вздрогнула, очнувшись от воспоминаний. Айлерт заговорил. На каком-то странном языке, очень смахивающим на английский, только она не понимала при этом ничего. Спустя миг до нее дошло, что он просто включил гарнитуру на телефоне и треплется с кем-то, постукивая пальцами расслабленных рук по рулю. В конце разговор стал походить на мурлыканье. Фризен улыбался, прищуривая глаза, как сытый кот и все же в них проскакивал хищный блеск. «Котом что ли оборачивается?» – подумала про себя Маша.

– Простите, – извинился Айлерт, закончив разговаривать.

– Да нет, все в порядке.

– Вы же гостья. А я допустил, что бы вы заскучали.

– Спасибо. Но я приехала сюда по работе, а не отдыхать.

Он рассмеялся.

– Простите. Это профессиональное, – заметив недоумение на ее лице, добавил: – Я владелец ночного клуба. Так что если захотите развлечься, всегда пожалуйста.

– Если можно, расскажите лучше об Эдвине Вебере.

– Деда я почти не знал. Он и с родителями моими особо не общался. Но его дом расскажет о нем лучше, чем кто-либо другой.

– Но вы же им владеете уже несколько лет!

– Я там ничего не менял. Даже прислуга осталась. Они хорошо заботились о доме. Сам я в нем не живу. Кстати, почти приехали.

Машина съехала с автобана в какой-то небольшой городок – Маша успела прочитать на указателе только первое слово «Бад», – а после очередного поворота оказалась на узкой пустынной дороге, среди полей. Впереди надвигался черной стеной лесной массив, за которым из-за холмов солнце бросало последние лучи. Айлерт включил фары, достал маленький пульт, нажал кнопку. Впереди, на самой кромке леса открылись ворота. Маша невольно вздрогнула, увидев выхваченную светом фар часть длинного темного коридора, образовавшегося под сенью деревьев.

– Выглядит мрачновато, согласен, – улыбнулся Фризен, увидев ее реакцию. – Жаль, что не прилетели утренним рейсом. Тогда бы увидели дом таким, как на фотографии. Вы ведь получили ее?

– Это вы фотографировали?

– Да. Тут огромнейшая частная территория. Чужие не ходят. Так что дом деда видели только Иные. За исключением прислуги.

Машина пролетела черный туннель. Дорога вывела на холм – здесь стало заметно светлее, – увела на вершину. Заросли расступились, и Маша издала удивленный вдох. Тот самый каменный дом. В три этажа. На последнем – стеклянные стены и крыша оранжереи. Вокруг дома магнолии. И огромные бело-розовые цветы едва светятся в опустившемся ночном сумраке.

– Деда нет уже три года, а тут все растет и цветет без него. И никакой садовник не нужен, – произнес Айлерт. – Магия осталась. Но пойдемте внутрь.

Он открыл ей дверь, занес чемодан. Они прошли просторный холл и оказались в огромном зале, занимающего два этажа. По периметру зала шла галерея, стены по низу были отделаны деревянными панелями. В дальней стене имелся огромный камин. Маша с изумлением оглядывалась. Поразила ее не обстановка, а головы убитых животных, ружья, старые гравюры и фотографии с охоты, развешанные по стенам.

– Дед любил растения. На животных любовь к природе не распространялась, – заметил Фризен.

– И как вы… все это воспринимаете? Вы в кого оборачиваетесь? – спросила Маша и только потом подумала, что это вопрос мог восприняться, как бестактный.

Но Айлерт ответил, указав на голову оскалившегося волка.

– Классика. Как воспринимаю? Как музей.

Из боковой двери показались сухощавые, но довольно бодрые еще на вид старики. Поприветствовали Машу на немецком.

– Это Карл и Дора Хофманн. По-английски они не разговаривают, – предупредил Айлерт. – Но разберетесь. Дора покажет вам комнату, и спускайтесь ужинать.

Старая немка увела Марию наверх по лестнице, они прошли по галерее и свернули по коридору в левое крыло дома. Показала ванную комнату и тут же рядом открыла дверь в спальню. Девушке показалось, что она попала в прошлый век – кровать с балдахином, занавески. Старомодно, но в то же время и как-то уютно. Маша бросила чемодан на лавку. Глянула на себя в зеркало, чуть поправила волосы и спустилась вниз. Столовая была оформлена примерно в том же стиле, что и зал с галереей. Только вместо чучел стены украшали гобелены со сценами охоты. Стол оказался уже накрыт. Белоснежная скатерть и свечи. Большие фарфоровые блюда, серебряные приборы, высокие бокалы и бутылка с красным вином. Прислуга отсутствовала.

– Не переживайте, они всегда накрывают как на какое-то торжественное событие, – Айлерт словно почувствовал ее неловкость из-за обстановки и пододвинул Маше стул. – Пока удалось отучить их прислуживать за столом. Раньше это было просто ужасно. Расскажите о том, что вы ищите, если это не какой-то мегасекрет Светлых.

– Я думала, вы курсе, – с недоумением заметила Маша.

– Ваши коллеги тут долго и много всякого искали. Я уже сбился со счета, что именно, – Айлерт улыбнулся. – Я-то не против. На них только Дора с Карлом жаловались – каждый раз приходилось после дозорных наводить порядок.

Маша невольно смутилась.

– Я бардак устраивать не собираюсь.

– Неужели? – притворно удивился Фризен и тут же примирительно рассмеялся. – Делайте все, что считаете нужным, Мария. Старикам все равно заняться нечем. Развлечете их немного.

Маша все еще была смущена. Разговор как-то утих.

– Покажу вам библиотеку и пора ехать, – после ужина Айлерт взглянул на часы.

– Куда? – удивилась Маша.

– На работу. Помните? У меня ночной клуб.

Айлерт провел ее коротким коридором, распахнул массивную дубовую дверь. И Маша застыла, оглядывая книжное царство, раскинувшееся перед ней.

Фризен ушел, оставив ее одну. С улицы послышался негромкий звук мотора, который скоро смолк. А Маша все так и стояла на пороге библиотеки, оглядываясь с восхищением и невольной завистью к владельцу всего этого богатства.

Овальной формы зал был просто огромен для частной библиотеки. Вытянулся во все три этажа дома. По второму и третьему ярусу шли галереи. Стены занимали книжные шкафы. Лишь на третьем ярусе книжные полки прерывались четырьмя участками стеклянных стен, через которые проглядывали заросли оранжереи. Потолок представлял собой витраж с растительным орнаментом. Освещался зал встроенными в потолок ярусов спотовыми светильниками. Сразу несколько из них направляли свет на круглый стол, создавая на столешнице яркое пятно. На столе кроме письменных приборов лежали вскрытая пачка бумаги формата А4 и картонная папка. Внутри нее Маша обнаружила сухие листья, похожие на те, что служили закладками в записной книжке Вебера.

Девушка огляделась. У двери стояло одно единственное массивное кресло. Она с трудом подтащила его к столу. С опаской посмотрела на паркет, не остались ли царапин. Потом обнаружила, что ножки кресла предусмотрительно подбиты войлоком. Достала из сумки, с которой не расставалась, книжку Вебера. Записи она уже прочитала. В них не было ничего особенного. Подробно излагалась идея накормить всех голодных с помощью заклинания плодородия, которую щедро разбавляли длинные пространные философские рассуждения. И все же некоторые моменты были ей непонятны. Те, где Вебер ссылался на какие-то, только одному ему известные понятия – Светлые и Темные сады. Даже просмотр записей в Сумраке ничего не дал. Смысл упоминаемых садов, так и остался витать в воздухе, как что-то туманное и непонятное. Словно Вебер прерывал себя на этом месте, запрещал себе об этом думать.

– Ладно, вернусь к ним позже, – сказала Маша сама себе.

Она еще раз осмотрела записную книжку, пытаясь найти хотя бы намек на выделение в тексте. Но ровный, аккуратный почерк Эдвина не указывал ровным счетом ни на что. Местные маги ничего не нашли. Сам Виктор Николаевич ничего не обнаружил… Маша на миг отчаялась… И отправилась исследовать библиотеку.

Часам к четырем ночи она сдалась. Глаза закрывались, голова уже отказывалась соображать. Потом она вспомнила, что по Москве так и вообще уже пять утра.

Она убрала книжку в сумку и поплелась в свою комнату. Заставила себя принять душ и рухнула на постель с мыслями, что с таким количеством книг она тут точно застрянет на три года. А то и больше.

–Д обрый день, Мария! – услышала она голос Фризена.

– День? Не утро? – она с удивлением распахнула глаза.

Айлерт сидел рядом на табурете от туалетного столика. Маша в смущении потянула на себя одеяло, спрятала под него ноги.

– Прошу прощения, что вломился к вам. Доре воспитание не позволило. Позвонила мне, жалуясь, что вы на завтрак не явились и вообще никаких признаков жизни не подаете. Завтрак тут кстати в восемь утра. Простите, забыл предупредить.

За нарочито вежливым тоном, Маше показалась насмешка. А через миг она уже отчетливо увидела ее в синих глазах. Айлерт рассмеялся.

– Вы во сколько вчера легли?

– В четыре.

– Осторожнее, собьете режим и превратитесь в сову, как я.

– А который сейчас час?

– Час дня. Через полчаса обед. Так что приводите себя в порядок. Жду вас в столовой. Да и… В окно не смотрите.

– Почему?..

Но тут же сама поняла. И не удержавшись, вскочила с кровати, подлетев к плотным шторам, отдернула их. А потом так и вовсе распахнула обе створки настежь. В комнату вместе с солнечным светом и свежим влажным ветром ворвался аромат вишневого цвета. Маша завороженно смотрела на огромный сад. Что-то в нем было такое, что отличало его от обычного вишневого сада. Непривычно густой, с более плотной посадкой деревьев. Он казался почему-то именно сказочным. Под солнечными лучами крупные лепестки просвечивали, казались россыпями сверкающего, розоватого льда.

Маша вдруг вздрогнула, обернулась, ощутив, что Фризен никуда не ушел. Айлерт стоял всего лишь в шаге от нее, задумчиво смотрел в окно, хотя она была уверена, что миг назад он смотрел вовсе не туда. По коже разбежались мурашки.

– Красиво, правда? – чуть отрешенно произнес Айлерт.

– Да…

Маша продолжала вглядываться в него. Но в глазах оборотня не было ничего похожего на восхищение. Словно он смотрел на вещь, которая вызывает далеко не самые приятные воспоминания. Он вдруг резко отвернулся и ушел. Маша снова посмотрела в окно. «Темные и светлые сады», выплыло у нее в мыслях. И тут ее осенило. Фризен что-то знал. Но никому не говорил и говорить не собирался.

Обед прошел молча.

– Покажу вам дом, – сказал Айлерт после трапезы. – Двери везде открыты. Можете заходить куда угодно. Тут рядом кухня. Если опять проспите завтрак, не стесняйтесь и заглядывайте в шкафы и холодильники. Дора может поворчать, но не обращайте внимания. Она с Карлом живут в комнатах рядом с кухней. На втором этаже, в левой половине дома, где ваша спальня, еще пара комнат для гостей. В правой половине – комнаты деда. Можете осмотреть кабинет и лабораторию. Из лаборатории и библиотеки есть выходы в оранжерею. Там поосторожнее – много ядовитых растений. Это и цветов касается – не нюхайте, не трогайте. Это я, наверное, зря вам говорю, вы на этом специализируетесь.

– И мои коллеги из Дозора тоже уже все осмотрели?

Фризен кивнул.

– Сад посмотреть можно?

– Пойдемте.

Они вышли наружу. От дома едва заметная тропа уводила вглубь сада. Маша шла мимо пышных деревьев, не удержавшись дотрагивалась до крупных бледно-розовых соцветий. Несколько лепестков опало на зеленую траву.

– А что вы потом делаете с вишней?

– Ее не бывает. Это пустоцвет. Пару недель покоя после цветения и снова новый цикл.

– Интересно… – произнесла Маша лишь бы что-нибудь сказать.

Почему-то опять почувствовала себя в его присутствии неловко. А на языке некстати вертелся очередной не очень корректный вопрос.

– Айльхард, простите…

– Не прощу. Мы вроде с вами договорились насчет имени, – он произнес это почти строго, но Маша снова ощутила срытую усмешку.

– Харди… – произнесла она и смутилась. – Простите за вопрос, но отчего умер ваш дед?

Он посмотрел на нее с удивлением.

– Вам не сказали?

Насмешливость исчезла без следа.

– Нет.

– Никто не знает. Тут такое дело… – он словно не знал, как это все ей подать. – Деда и моих родителей нашли мертвыми три года назад в этом саду.

У Маши распахнулись глаза от изумления. Он произнес это достаточно спокойно. Может, быть привык за это время, а может, просто скрывал свои чувства.

– Что с ними случилось?

– Помните, я говорил, что они не ладили? Но это было не похоже на то, что они убили друг друга. Хотя оба Дозора были уверены, что могло произойти именно это. Доказательств нет.

Маше стало жутко.

– Я был здесь и это я сообщил в Дозоры о случившемся. Мы приехали обсуждать дела наследства. Дед сообщил моей матери, что переделает завещание и уберет ее и меня из наследников. Ее это задело. Мне было все равно, у меня и так хорошо было все с бизнесом. Но я приехал, чтобы поддержать ее. Дед в итоге решил говорить только с ними двумя.

– Мне очень жаль, Айль… Харди.

– Если вас интересуют подробности, спросите в Дозоре. Мне, простите, об этом сложно говорить.

– Это вы меня простите.

– Все в порядке.

Они выбрались обратно к дому. Айлерт попрощался с девушкой, сел в машину и уехал.

Маша, озадаченная, поплелась в библиотеку. Потом достала мобильный и набрала номер начальника.

– Добрый день, Виктор Николаевич!

– Маша, привет, дорогая! Как долетела? Почему не отзвонилась? – бодро откликнулся Виктор.

– Я же вам смску скинула.

– Ах да, действительно. Не заметил.

Маша почему-то разозлилась на шефа за его беспечность.

– Все в порядке? – он словно почувствовал по ее молчанию.

– Вроде в порядке. Только я тут узнала, что Эдвин Вебер и родители Фризена погибли в том самом саду. Ну, который был на фотографии. Одновременно.

Теперь в трубке ненадолго замолчал Виктор.

– Это кто сказал?

– Фризен. Он сам в это время находился в доме.

– Мне коллеги сообщали только о несчастном случае. Может быть посчитали это несущественным?

– Вы сами думаете, что это несущественно? – поинтересовалась Маша.

– Не очень… Не нравится мне это что-то, – заметил Виктор уже совсем не бодрым голосом. – Как тебе Фризен?

– Вполне адекватный, как вы и говорили. Даже с юмором. Ненавидит, когда его называют полным именем. Потребовал, чтобы я звала его Харди. Разрешил ходить по всему дому, копаться в бумагах Вебера. Правда, тут Дозоры до меня все перекопали по нескольку раз. А вот разговор о смерти деда и родителей его, кажется, расстроил. После него сразу уехал, сказал, что заглянет через неделю.

– Понятно. Что ж, может и лучше. Ладно, Маша, не волнуйся, попробую достать сведения обо всем этом.

– Я лучше сама съезжу к Дозорным. Заодно познакомлюсь.

– Как знаешь. Ты работать начала уже?

– Да.

– Сразу звони, если что-то найдешь!

– Обязательно, Виктор Николаевич. Вы тоже.

– Ну пока! Удачи!

В библиотеке Маша снова достала записи Вебера. Собиралась положить книжку на стол, но увидела падавшую на столешницу цветную тень от витража. Подняла голову к потолку. Кленовый лист, на нем лист дубовый, бука, липы, рябины, березы. Вложены друг в друга, как матрешка. Маша посмотрела на листья в записной книжке. Точно такие же! Она еще раз глянула на газетные клочки, но потом решила, что они вставлены для отвода глаз. Ей в голову пришло, что вдруг Вебер решил зашифровать свое заклинание обычным человеческим способом? Ведь Иные буду искать именно следы магии, расшифровать все магическими методами.

– Нет, слишком просто все, – произнесла она вслух сама себе. – А ты, Машка, не Шерлок Холмс.

Она присмотрелась к страницам, в которые были вложены закладки-листья. Еще раз прочла текст. Выписала несколько словосочетаний. Посмотрела в картотеке. И обнаружила несколько книг, названия которых совпадали с выписанным. Нашла все шесть книг на полках и сложила стопкой на столе. Пальцы девушки чуть дрожали от волнения. Осмотрела книги. Опять проверила наличие на них магических заклинаний. На первый взгляд обычные книги. Сложила книги в том же порядке, соответствующем виду листьев на витраже. Потом достала несколько пустых листов и принялась чертить ручкой различные комбинации. Просидев часов пять она была полностью опустошена. Но больше ни на шаг не приблизилась к разгадке. Девушка ушла из библиотеки.

Маша бродила по дому, осматривая комнаты. Все двери действительно были открыты. Может быть, Айлерт специально распорядился держать их незапертыми, чтобы ни у кого не было искушения открывать их сумрака.

Когда она добралась до кабинета Вебера, в голове немного прояснилось. Кабинет, как и большинство комнат, был обшит деревом. Маша невольно вспомнила трофеи в Охотничьем зале и подумала, что может маг и не так фанатично любил растения, раз все в доме обшито «мертвой» древесиной. Ведь эти деревья когда-то срубили, сделали из них мебель, библиотечные полки. Вон даже письменные приборы на столе сделаны из карельской березы судя по виду. Маша взяла ручку, заключенную в гладкую лакированную деревянную трубочку. Повертела в руке и уставилась на клеймо, выжженное на торце деревяшки.

Зазвонил мобильный. Маша от неожиданности вскрикнула, выронив ручку, ответила на звонок.

– Леша! – закричала он в трубку возмущенно. – Как ты меня напугал!

– Машка, ты чего? У тебя все в порядке? – забеспокоился тот.

– Да все в порядке, просто я тут одна в огромном доме.

– Одна? А этот где?

– Он тут не живет. Если ты про Харди.

– Харди? – голос у Леши заледенел. – Это с чего это он вдруг стал Харди?

– Леш, перестань, а? – больше всего Машке в ее женихе не нравилась манера ревновать ко всем подряд. – Он сам так представился. К тому же полным именем его называть – язык сломаешь.

– Он к тебе не приставал?

– Совсем того?

Машка даже покрутила пальцем у виска, хотя Леша этого увидеть не мог.

– Ну ты же знаешь какие они? У них инстинкты обостряются… Ну и вообще…

– Это ты мне не доверяешь совсем? – хмуро спросила Маша. – И я кто по-твоему? Маг или глупая девочка?

– Маш. Ну прости… Я соскучился…

– Я тоже.

– Ладно, шеф зовет, вечером перезвоню… А как у тебя продвигается-то?

– Да пока никак.

– Удачи! Люблю тебя!

И Леша отключился. Девушка вздохнула, подобрала ручку. Посмотрела на метку и скользнула в первый слой Сумрака. Светлые краски кабинета погасли. Вокруг все стало серым, мрачным, размытым. Но она была здесь ненадолго, всего лишь понять слово.

«Главный». Вот что это было. Даже точнее подразумевалось, что «главное дерево» – береза. Маша вернулась в реальность. Записала на листок. И принялась тщательно осматривать остальные деревянные предметы. На дубовом столе Вебере с обратной стороны столешницы так же нашлось клеймо. И Маша записала второе слово «плодородие». После этого, решив, что она точно на правильном пути, Машка запрыгала по кабинету, радостно выкрикивая «ура-ура»! И чуть не подвернула ногу и не грохнулась, когда встретилась с изумленным лицом застывшей на пороге кабинета Доры. Старая немка что-то неодобрительно произнесла, и указала на выход. Машка подумала было, что ее выгоняют из святая-святых почившего Вебера, но потом поняла, что ее всего-навсего зовут ужинать.

После ужина она едва справилась с искушением заняться дальнейшими поисками.

– Нет! Режим-режим! – сказала она себе, твердо решив не пренебрегать полноценным отдыхом.

Следующие четыре дня были заняты поисками знаков на мебели. Маша нашла двадцать девять слов. И дальше все снова застопорилось. Она попыталась сложить слова в нужной последовательности. Кое-что вроде складывалось, но при этом были и возможны другие варианты сочетаний. Маше казалось, что не хватает еще половины слов. Вернулась к книгам и листьям. Три дня промучилась и опять ничего не нашла. Пока спускаясь очередным утром на завтрак не увидела клеймо на деревянной панели прямо под головой волка. Она осмотрела остальные панели, но других знаков не нашла. Тогда Маша вооружившись каминной кочергой, которая вполне смахивала на лом, оторвала несколько досок от стены. Пришла Дора. Опять, охая, в чем-то упрекала Машу. Девушка, честно говоря и знать не хотела, что сказала ей прислуга, увлекшись поиском.

– А говорили, что бардак не будете наводить!

Маша вздрогнула, замерла с кочергой, застрявшей в очередной панели. Фризен стоял на входе в Охотничий зал, оценивал масштаб разрушений. За его спиной тихо жаловалась Дора.

– Ну и? Может, объясните? – поинтересовался он.

Маше стало неловко. Дружелюбия во взгляде Фризена на этот раз не наблюдалось.

– Я нашла…

– Нашли что?

– Заклинание плодородия. Мне так кажется…

Она немного сбивчиво, все больше и больше смущаясь, рассказала о своих находках. Под взглядом Айлерта ей все больше и больше чудилось, что говорит она полную ерунду. Он шагнул к ней, грубо вырвал кочергу из ее рук, еще пару секунд наблюдал как бледность заливает ее лицо. Она подумала, что он просто схватит ее за шкирку и выкинет из дома вон.

– Мне сложно было позвонить? Кажется, девушки не должны заниматься такими вещами.

Отодрал очередную панель обшивки, крикнул что-то Доре и снова посмотрел на Машу на этот раз улыбаясь. А потом не сдержавшись и вовсе расхохотался.

– Вы… Вы! – в негодовании воскликнула Маша.

– Вы о чем подумали? – спросил он, вогнав кочергу глубоко в дерево. – Вообще-то сегодня выходной, и я хотел вывести вас в город отдохнуть.

Маша вдруг поняла, что он взял ее за запястье и поглаживает ей кожу большим пальцем. В расширившихся зрачках оборотня она увидела свое испуганное лицо, выдернула руку.

– Вы перекидывались недавно?

– По лесу немного прогулялся. Собирайтесь.

– Я с вами в таком состоянии никуда не поеду.

– Я настаивать не буду. Как хотите. Я не про прогулку.

Маша покраснела. Да он чуть ли не прямым текстом предлагал переспать.

– У меня жених есть! Даже не думайте меня больше трогать! А то приедет и развоплотит вас к чертовой бабушке!

– Я же не знал, Мария. Жаль.

Маша вцепилась обоими руками в кочергу, еле выдрала из дерева.

– Отдайте, – потребовал Айлерт, снова посерьезнев и протянув руку. – И собирайтесь. Трогать вас больше не буду, обещаю. Но вам надо проветриться. Заодно расскажите в подробностях, что вы тут накопали.

Маша в сомнении посмотрела на него.

– Еще раз тронете, напишу жалобу.

– Хорошо. Не забудьте одеться потеплей. За границами этого «рая» довольно прохладно. Но я хочу вам показать пару местных природных достопримечательностей.

Фризен не попрощавшись уехал. А Маша направилась к старому зданию, над которым была надпись видимая только Иным. Столкнулась на входе с немцем.

– Мария? Я Ханц Кюнцель, вел переговоры с Виктором Николаевичем. Что ж вы не предупредили? Я как раз уходил.

– Так получилось.

Маша посмотрела на Ханца. Тот был высоким блондином с голубыми, чуть на выкате глазами, лет сорока. И весьма грамотно говорил по-русски, хотя и с жутким акцентом.

– Все в порядке? Оборотень ведет себя в рамках?

– Вполне. Мне нужно уточнить информацию насчет его семьи. Виктор Николаевич рассказал, что Эдвин Вебер погиб из-за несчастного случая, но Фризен упомянул при каких обстоятельствам произошла эта смерть.

– Вы про его родителей? – Ханц нахмурился.

– Да.

– Вообще, это были немного странные смерти. Как-будто они слишком долго пробыли в Сумраке. Мы все владения Вебера вдоль и поперек исходили. И сад, и дом, и окрестный лес. Ничего.

Он посмотрел на разочарованное лицо Маши.

– Надеялись что-то узнать?

Она пожала плечами.

– Как работа продвигается?

– Пока вникаю, – ответила Маша, решив повременить с откровениями – местных наверное заденет, что они не смогли ничего найти.

– Понятно. Удачи вам. Айльхард когда за вами заедет?

– Не знаю. Я сказала, что пробуду у вас час-два.

– Кофе вас угостить? Или поедете?

– Поеду.

Ханц достал мобильный, набрал номер.

– Не отвечает.

Повторил попытку несколько раз. И дальше, судя по интонациям, Ханц выругался на немецком.

– Пойдемте пить кофе. Из окна увидим, как приедет.

Они поднялись на второй этаж, где располагалась штаб-квартира Ночного Дозора. С виду та напоминала обычный офис – компьютеры, ксероксы, перегородки между рабочими столами. Ханц пригласил ее кабинет для переговоров, принес кофе.

– Вы собирались уходить, – напомнила Маша.

– Это не срочно. Провожу вас сначала. Если Темный не приедет, я вас сам отвезу. Сам будет виноват.

– В смысле?

– Мы ему за столько времени так намозолили глаза, что Фризен пообещал пожаловаться в Дневной дозор, если еще раз увидит нас на территории дома без его разрешения.

– Как же он тогда мне разрешил в доме находиться?

Ханц чуть помялся.

– Я порекомендовал вас, примерно также как Виктор Николаевич рекомендовал вас нам. То есть ответственный работник, который все сделает быстро и без ущерба для дома.

Маша, вспомнив погром в Охотничьем зале, чуть не провалилась под землю от стыда.

– А вы случайно не показывали мою фотографию?

Ханц прокашлялся.

– Вот спасибо. Интриганы! И вы, и мой шеф!

Она больше в шутку сказала, но немец смутился так, что лицо его стало багровым, как спелый помидор. Они немного помолчали.

Ханц принес еще по кофе. Чтобы скоротать время стал рассказывать забавный случай из своей работы. Но то ли Маша не понимала местный юмор, то ли история была не очень интересной. Девушка слушала в пол уха и иногда из вежливости улыбалась. Прошел час. Потом два. Ханц давно смолк, просматривая городскую газету. Потом, глянув на часы, вновь набрал номер.

– Сукин сын. А потом скажет, что просто не слышал.

– А вы его хорошо его знаете? – поинтересовалась Маша.

– Больше с завсегдатаями его клуба приходится общаться. Хотя некоторые завсегдатаями становится не успевают. Сам Айльхард ведет себя идеально. По крайней мере в последнее время. Один раз, лет в двадцать был близок к срыву. Гнался за человеком по лесу. Но потом отстал, человек отделался легким испугом.

– В двадцать?

– Он был поздно инициирован. Мог бы стать магом. Но стал оборотнем. Попробуйте-ка вы ему позвонить.

Маша набрала номер. Но и ей удалось услышать только гудки. Ханц скривился и принялся набирать видимо не очень приятное в смс. Но не успел.

Черный БМВ припарковался рядом с озорной штаб-квартирой. Они спустились вниз. Фризен сидел за рулем с таким видом, будто его оторвали от важных дел.

– Что-то какой-то он агрессивный, – заметил Ханц. – Подождите.

Он склонился к окошку и что-то говорил Фризену. Тот молча выслушал. Что-то кратко ответил. Ханц вернулся в Маше.

– У вас точно все в порядке?

– Да.

Она села в машину. Вместо планируемого часа, она провела в Дозоре четыре. Фризен свое отсутствие никак не прокомментировал. Молча повел машину, а еще через полчаса уже подъезжал к дому своего дела. Маша поняла, что прогулка отменяется. Едва она вышла из автомобиля, как Айлерт уже выжал газ и унесся прочь.

«Обиделся что ли? Решил, что я в Дозор поехала жаловаться на него?» – подумала она и зашла в дом.

Вид Охотничьего зала с развороченными панелями почему-то не вдохновлял. Работать больше не хотелось. Маша еще раз прошлась по дому, приглядываясь – может быть, что-то упустила. Потом вспомнила, что не добиралась до оранжереи. Но на верхнем этаже ее ждало разочарование. Растения стояли запущенные, полузасохшие. Магией тут не пахло вовсе. Сквозь стеклянную крышу заметно припекало. Пахло застоявшейся водой. И вдруг за иссушенной, похожей на желтую старую щетку эфедрой что-то блеснуло. Маша присела, протянула руку и достала небольшую фотографию. Золотистая краска на рамке облупилась, стекло треснуло, несколько кусочков осталось валяться на полу. Маша же с удивлением смотрела на фотографию. Сильно выцветшую. Несомненно это был Эдвин Вебер. Тут он выглядел достаточно молодо. Счастливый и настоящий Светлый. Нога Вебера лежала на охотничьем трофее – крупном олене. В одной руке Эдвин держал ружье, а другой прижимал к себе маленького мальчика. Спустя миг до Маши дошло, что она смотрит на десятилетнего Айлерта. И тот, обнимая деда и держа вполне себе настоящее ружье, тоже счастливо улыбался. Маша освободила фотографию от рамки, забрала с собой. Пришла в свою комнату и рухнув на кровать уставилась в потолок.

– Машка! – разозлилась она на себя. – Почему ты думаешь об этой ненормальной семейке, когда должна решать куда более важную задачу?

Провалявшись так еще с полчаса она позвонила Виктору Николаевичу. Рассказала обо всем, что произошло.

– Ну и черт с ним, с твоим Харди, – заметил Виктор. – Будем надеяться пропадет опять на неделю. Спокойно закончишь за это время работу. А дела чужой семьи – потемки. Просто какое-то кино и немцы!

Машка чуть истерично прыснула в ответ.

– Маш, ты там как? Держишься?

– Вполне, Виктор Николаевич. Хотя сад потерял прежнюю привлекательность.

– Обстоятельства, – только и ответил шеф. – Кто ж знал.

Следующим утром, проснувшись вполне бодрой и настроенной на работу, она сбежала с лестницы, понимая, что опять чуть не проспала завтрак, перескочила через завал из выдранных панелей и оказалась в столовой. Тут она словно налетела на стену. У стола стоял Фризен, допивал кофе.

– Доброе утро, Мария, – поздоровался он.

– Доброе… Думала, что вы тут уже не появитесь.

– Во-первых, работать ломом все же не женское дело, а во-вторых… хочу извиниться за вчерашнее. Меня, бывает, заносит.

Маша вдруг рассмеялась. Фризен глянул на нее с недоумением.

– Простите меня тоже, – сказала он сквозь смех. – Вы меня вчера вывезли на прогулку, а я вас вместо этого потащила в Ночной Дозор! Приятная вышла для вас прогулка! Но я так ушла в головой в дело с заклинанием, что до меня дошло только сейчас. Простите, Харди!

Айлерт пару секунд смотрел на нее, но потом засмеялся следом.

– Завтракайте и займемся вашей работой. Я пока выпью вторую чашку кофе.

Через полчаса Фризен уже отрывал очередные панели в Охотничьем зале.

– У вас фотоаппарат есть? Сфотографируйте все найденные пометки на всякий случай. Панели я верну на место. Все с клеймами будут в одном месте, чтобы если что не разворачивать опять всю стену.

Маша сходила за фотоаппаратом. Карл принес Фризену сундук с инструментами, и тот, вооружившись молотком и гвоздями, прибивал деревянные платки обратно.

Закончив с переписью слов, найденных на панелях и фотографированием, Маша вернулась в библиотеку. Попыталась выстроить все найденные слова. Через час смолкло едва доносящееся постукивание. В библиотеку заглянул Айлерт.

– Можно?

Маша задумчиво кивнула.

– Это что? Вы мне так и не рассказали.

– Мне кажется, ваш дед зашифровал заклятие в обычной головоломке без всякого использования магии. Поэтому никто из Дозорных и не смог найти.

Она кратко рассказала, что где и как она нашла. Фризен чуть удивленно поднял голову к витражу.

– У вас есть список вещей, где были обнаружены слова?

– Да конечно.

– Дайте.

Он взял ее лист. Проставил напротив каждого номер от единицы до шести.

– Это что?

– Цифрами обозначена порода деревьев. Но вы, наверное, не разбираетесь в древесине.

Маша покраснела, поняв, что она упустила.

– Только карельскую березу опознала и дуб.

– Складывайте слова – единицы к единицам и так далее.

Она записала шесть длинных строк. Заклятие складывалось слово за словом. Вскоре его можно было даже частично произвести. Маша произносила непривычные гортанные немецкие слова. Айлерт тихо поправлял произношение. Воздух словно наэлектризовался. С пола поднялся призрачный стебель, вырос, причудливо закручиваясь, выпуская побеги, также стремительно разрастающиеся, заполняя пустое пространство библиотеки причудливым растительным орнаментом. А потом, когда Маша закончила читать вдруг рассыпался искрами, исчез.

– Почему перестали читать? – спросил Айлерт.

– Все. Кончилось.

Он заглянул в листок.

– Чего-то не хватает в последней строке, – заметил он. – Значит, вы не нашли какой-то деревянный предмет. Надеюсь, это было не полено, которым топили камин.

– У меня есть еще один, но я не стала вносить его в списки. Мне казалось, что он не имеет… не имел к заклинанию никакого отношения. Да и с породой дерева там сложно.

Маша достала кубик, собранный из более мелких деревянных кубиков. Эдакий деревянный кубик-Рубика. Только вместо цветов, разные породы древесины. А потом повернула к Фризену стороной, где было выжжено клеймо.

«Айльхард»

– Я думала, это ваше.

– Мое, – подтвердил Айлерт. – Но я не помню, чтобы там стояло мое имя.

– А это вы помните? – Маша положила на стол старую фотографию.

Фризен нахмурился.

– Вы думаете, что я что-то знаю? Я не знаю. За тридцать лет я видел деда столько же раз, сколько пальцев на одной руке. Да, он брал меня один раз на охоту. И это, пожалуй, самое «приятное» воспоминание из всех, связанных с ним.

– Зачем он выжег здесь ваше имя?

– Вы у меня спрашиваете? – искренне удивился он. – Может быть, всего лишь опробовал на кубике как будет выглядеть.

Айлерт потянул руку к кубику, но Маша не отдала.

– Давайте попробуем прочитать с вашем именем?

– Получится полная ерунда, – заметил Фризен.

Маша тем не менее попробовала, но заклинание не сработало.

– Думаю, надо еще раз обыскать дом. Ради такого я даже выгоню Дору и Карла из их комнат – вдруг у них что-то завалялось?

Прислуга смотрела на хозяина с некоторой обидой, но Дора на этот раз даже рта не раскрыла. Впрочем, осмотр комнат ничего не дал.

– Надо сделать перерыв, – заметил Айлерт. – По-моему, вы его заслужили.

Он зашел на кухню, которая по размерам была ничуть не меньше столовой. С многочисленными шкафами, двумя холодильниками, винным шкафом и даже старой глиняной печью-жаровней по соседству с современной электро-плитой.

– Но я так и не раскрыла его до конца.

– Не откажитесь выпить вина? – спросил Фризен и тут же на Машин взгляд добавил. – Даже не надейтесь, я больше к вам приставать не буду!

– Я надеюсь?! – возмутилась Маша.

– Конечно. Это же будет повод опять потащить меня в Ночной Дозор, устроить мне стресс. Я и без того последнее время слишком часто вижу ваших коллег. И эти встречи в основном малоприятны.

– Из-за чего? – спросила Маша, а он уже разливал вино по бокалами, и тут же догадалась. – Из-за посетителей вашего ночного клуба?

– Да. Бизнес идет неплохо, но нервно.

– А как же фейсконтроль? Точнее инойконтроль? – спросила она, и оба рассмеялись.

– Хорошая мысль, но я тогда точно останусь без прибыли, – Фризен передал ей бокал.

– Обычные люди к вам не заглядывают?

– Заглядывают. Хотя, лучше бы не заглядывали. У клуба определенная репутация.

– Как называется?

– Клуб? «Кроличья нора». Один немного повернутый дизайнер обчитался Льюиса Кэррола. В паре мест, если смотреть на стены, такие приходы бывают, каких от качественной травы никогда не получить.

– О, так у вас еще и наркотики продают?

– Конечно. Еще я владею двумя подпольными публичными домами. А на землях деда, там, за садом, есть маковое поле. Не заметили?

Маша снова засмеялась. И тут же напряглась. Айлерт держал ее за руку. Наклонился, поцеловал чуть дрогнувшие кончики пальцев, доверительно взглянув на нее.

– Еще раз извините за вчерашнее. Мне пора. И если вдруг понадобиться опять что-то выламывать – звоните.

Он поставил бокал с недопитым вином на стол и ушел. Маша еще минуту стояла. Сердце, которое испуганно стучало, не успокаивалось. Она достала мобильный, позвонила Виктору Николаевичу.

– Маша, я сейчас занят. Сам тебе перезвоню. Все в порядке, главное?

– В порядке.

– Вот и хорошо. Жди.

Виктор перезвонил аж через два часа. По его голосу Маша сразу поняла, что что-то случилось.

– Маша, у нас проблемы. Меня вызывало начальство и… Похоже, Эдвин Вебер хранил в своей библиотеке не только безобидные земледельческие заклинания. Есть информация, пока еще непроверенная, что кое-кто из Темных заинтересовался этой библиотекой.

– Что это значит? Какие заклинания? И что мне теперь делать?

– Продолжать делать то, что делаешь. Получается?

– Уже почти получилось. Мне одного слова не хватает. Даже заклинание могу произвести, но оно рассеивается. Мне, кстати, Харди помог.

– Да? – удивился шеф. – Рассказывай подробности.

– Вот ведь… – пробормотал в трубку Виктор, выслушав. – Нам бы как раз время потянуть, а ты, оказывается, уже почти закончила.

– Для чего тянуть время? – не поняла Маша.

– Надо сыграть на опережение. Примени на Фризене «тройной ключ».

– Что?!

– Ты мне про него последнее время только и рассказываешь. Больше чем о своей работе, – заметил Виктор.

– Да как вам такое в голову пришло?! – возмутилась Маша, но сама вся пылая от стыда. – Мы же с Лешей…

– Маша, прости. Спорол глупость. Послушай. От этого всем будет лучше. Ты получишь союзника. Само собой, если что, мы пришлем подмогу. Но пусть пока только Фризен будет рядом. Это ни в ком не пробудит подозрений, что мы ищем что-то не то…

– Так мы ищем что-то не то?! – задохнулась Маша.

– Делай, – оборвал Виктор. – Это распоряжение сверху. Я тебе положил необходимые артефакты. Как их применять – знаешь.

– Но Фризен и так помогает.

– Помогает, потому что знает, что ты ищешь.

– Но что же мы все-таки ищем, Виктор Николаевич? – почти жалобно спросила Маша.

– А черт его знает, Маша, дорогая. Но что-то очень важное. Мне обещали прислать пакет с информацией. И пока еще не дошел до меня. В общем, стопорь дело с заклинанием плодородия. Точнее делай вид, что все так же продолжаешь искать его. Как что прояснится, я тебе перезвоню.

– А?...

– На опережение.

Виктор повесил трубку. Роман, его помощник, посмотрел на шефа с упреком.

– Может быть, все-таки нас надо было отправить?

– Мне дали указание отправить сотрудника не выше шестого уровня. Как оказалось, вышестоящие руководствовались соображением, что это не вызовет подозрений, что мы ищем что-то серьезное.

– Так вы в курсе были?!

– Нет, Рома, не был! – рассердился Виктор.

– Привет! – в комнату вошел Илья. – Что такие кислые рожи?

Виктор Николаевич промолчал, принялся готовить Илье чай. Илья являлся оперативным работником отдела и постоянно находился в разъездах.

– Машку заслали к оборотню, – пожаловался Роман. – А наш шеф, посоветовал применить «тройной ключ» на нем.

– Не понял? – пробасил Илья. – Виктор, это как? Алексей вообще знает? Что за интриги в отделе?

Виктор Николаевич смутился. Когда-то место начальника предлагали Илье, но тот отказался, оставшись верен оперативной работе, а не стал «просиживать штаны в кабинете», как он считал. Место занял Виктор. Но у Ильи был непоколебимый авторитет, в том числе и перед самим Виктором. В спорных моментах тот предпочитал слушать Илью.

– Конечно, Леша не в курсе. Он же с ума сойдет, ломанется в Германию, в эту, как ее, Нижнюю Саксонию, завалит операцию.

Илья застыл в изумлении с дымящейся чашкой в руке.

– Виктор, ты ли это?

– У нас осложнилась ситуация, задание изменили.

– А вдруг она сама в него втюрится, Виктор Николаевич? – спросил Роман. – Она вон его уже Харди называет.

– Как? – спросил нахмурившись Илья.

– Не говори ерунды, Рома, – Виктор посмотрел на Романа с неодобрением. – У Маши есть голова на плечах. Человек она ответственный.

– А покажите мне этого типа, – попросил Илья. – Как его по-настоящему зовут?

– Айльхард Фризен, – Роман показал Илье на ноутбуке фотографию и трагично добавил. – Симпатяшка же, не то что наш лопоухий доходяга Леша! А глаза добрые-добрые. Разве похож на оборотня? Виктор Николаевич, да как же вы?!

– Рома, да уймись ты уже! Истеришь, как баба!

Роман смолк и обижено насупился. А Виктор и Илья нависли над ноутбуком, изучая фотографию.

– И что о нем еще известно? – спросил Илья.

– Да ничего в общем-то, – Виктор пожал плечами. – Темный, оборотень. Внук светлого мага Эдвина Вебера. Всего лишь владелец дома и библиотеки деда. В доме не живет, бывает там относительно редко.

– Фотографию кто сделал? Маша?

– Да.

– Прозвище тоже она ему дала или он сам так назвался?

Посмотрел на лица и взялся за телефонную трубку.

– Номер какой?

– Илья, не усложняй. Только зря напугаешь.

– А вдруг не зря?

– Лучше скажи что ты слышал?

– То, что я слышал, вам не понравится. Если, конечно, этот тот самый Харди, о котором я слышал.

– Настоящее имя твоего Харди неизвестно?

– Нет.

– А привести того, от кого ты слышал и показать фотографию?

– Этот «товарищ» мертв. Телефон давай, Виктор.

Илья набрал номер, отошел подальше от коллег.

– Машка, привет! Я вернулся, да. А тебя тут оказывается заслали черт знает куда. Был бы тут – не позволил. Да нет, ничего серьезного. Просто хотел все услышать от тебя лично. Рассказывай!

Илья повесил трубку, посмотрел на коллег.

– Рома, покупай мне билет на ближайший рейс. Виктор, – контакты местного Дозора.

– Илья, если ты приедешь, вызовешь ненужные подозрения у Темных. И точно так же сорвешь операцию.

– Если я не приеду, Машку больше не увидим. Не беспокойся, я не напортачу. Не первый раз же.

– Да уж… – протянул Виктор Николаевич, сдаваясь.

Маша достала маленький деревянный сундучок, переданный ей шефом перед самым ее отлетом. Извлекла один из амулетов. На вид это был обычный ключ, правда старый на вид. Таким, наверное, запирали дореволюционные буфеты. Она вообще не представляла, что будет потом. Ей становилось страшновато и в то же время любопытно. После ужина она набрала номер Фризена.

– Добрый вечер, Харди. Не отвлекаю? – спросила она, когда он ответил.

– Нет. Что-то нашли?

– Не совсем. Я вспомнила, что в библиотеке паркетный пол.

В ответ она услышала стон Фризена.

– Мария, а если бы вы нашли метку на кирпиче? Вы бы весь дом по камушкам разобрали? – поинтересовался он со смехом.

– Это вы бы вряд ли разрешили. Можете приехать посмотреть?

– На паркет? Сейчас?

– Да.

– Только через два часа. Не поздно? Либо завтра утром уже.

– Можно сегодня. Я все равно буду еще часа три ломать себе голову.

– Это лучше, чем паркет, – заметил Фризен. – Без меня не начинайте только, ладно?

Маша ждала в библиотеке. На этот раз Фризен появился точно без опозданий через обещанные два часа. Вошел в комнату, явно собираясь что-то сказать и застыл в некотором недоумении.

– Добрый вечер, Мария. Надо же, забыл, что хотел сказать.

Фризен потер лоб, растеряно оглядываясь, словно вдруг почувствовал себя неуютно. Маша чуть испугалась, неужели почувствовал сработавшее на нем заклятие «тройного ключа».

– Вы тут ничего не делали? С магией?

– Как обычно, – Маша пожала плечами. – Пробовала подставлять разные слова в конец заклятия.

– Понятно.

Фризен уставился на паркет. Тот был наборный, из разных пород древесины.

– Шестое это у нас что? Береза?

– Да. Будете ломать?

– Очень не хотелось бы. Тут много элементов. Видите, мелкие треугольники. Штук триста, наверное.

– Но вы же сделаете это? – спросила Маша.

Фризен обратил взгляд к ней. Словно пытался выловить в ее словах какой-то дополнительный смысл.

– Только не так быстро.

– Вот и хорошо. За неделю справитесь?

– Неделю? – Айлерт смотрел на нее в полном недоумении.

– Мне нужно время, Харди. Ваш дед владел еще одним важным заклятием. И мне тоже поручили его найти.

– Понимаю, – отозвался Фризен. – Но я вам разве препятствую? Ищите.

– Оно не так безобидно как то, которое мы раскрыли. Им вполне могут заинтересоваться в Дневном Дозоре. Нам надо найти его первыми. Чтобы никто не натворил бед. Тогда никто не пострадает. Вы мне верите?

– Верю.

– И вы мне поможете?

– Помогу, Мария.

Машка облегченно вздохнула.

– Вам придется тут задержаться. Ни у кого не вызовет подозрений, что вы здесь проводите много времени?

– Нет. Не думаю. Дом принадлежит мне. К тому же в клубе привыкли, что я могу исчезать на несколько дней без предупреждения. Ну вы понимаете.

– У вас давно были приступы?

– Нет, недавно. Следующий не раньше чем недели через три случится.

– Можете рассказать о своей семье? – спросила Маша.

– Да, если вам интересно. Тут должен быть семейный альбом.

Он поднялся по лестнице на второй ярус, вернулся с огромным фолиантом, положил на стол.

– В основном какие-то совсем «древние» фотографии по линии деда. В начале есть генеалогическое дерево. Моих фотографий тут нет вообще. Есть одна родительская. Остальные, он, кажется, сжег. Даже не знаю, почему он эту оставил.

Перевернул толстую кожаную обложку. И целый блок картонных страниц. На самых последних Маша увидела фотографию Светлого мага. Та была сделана судя по дате восемь лет назад. Но эта разительно отличалась от той, что нашла Маша в оранжерее. Дело не в том, что Вебер выглядел значительно старше, почти стариком, словно резко сдав. Здесь на его лице лежала печать одержимости. Маша вдруг подумала, что во всем этом огромном доме нет ни одной фотографии прежнего хозяина. Впрочем как и любых других семейных фотографий, ни портретов, какие обычно ожидаешь встретить в старых особняках. Она перевернула страницу.

– Это родители, – прокомментировал Айлерт.

Мать Фризена была очень красивой женщиной, светловолосой. А отец очень походил на Айлерта. Точнее наоборот.

– И вы совсем не знали деда?

– Знал его с той стороны, с которой знать бы не хотелось… Так что разница не велика. Он был против брака родителей. Делал все, чтобы они не были вместе. Мой отец из фризов. Это национальное меньшинство, у нас даже язык совершенно другой, чем у немцев. Но деду отец, конечно не поэтому нравился.

– Он был оборотень?

– Да. Потом он инициировал мою мать, хотя она, наверное могла бы стать сильным магом, как дед. Они надолго прервали отношения. До тех пор, пока не появился я. Дед немного оттаял. Ну, это сильно сказано, конечно. Но мы все же иногда бывали в этом доме. Хотя каждый раз пребывание здесь заканчивались жуткими скандалами. Все прекратилось, когда я прошел инициацию.

– Но почему?!

– Я хотел. Это кажется странным? Дед желал, чтобы я стал магом. Но я не доставил ему такого удовольствия. За все те унижения, оскорбления и прочие прелести. Это одновременно была и месть. И я не жалею. Хоть и расплачиваюсь за нее некоторыми неудобствами, присущими оборотням.

– Мне жаль, что все так вышло, Харди.

Он только пожал плечами.

– Что собираетесь делать дальше?

– Пойду спать. Вы должны остаться сторожить библиотеку.

Фризен кивнул. Когда Маша выходила, он достал с полки какую-то книгу, сел в кресло и принялся задумчиво перелистывать.

Айлерт пролистал книгу и еще час сидел задумавшись. Затем вышел из библиотеки, осторожно поднялся на второй этаж. Смотрел несколько минут на спящую Машу. Потом также неслышно удалился, вышел из дома. Мотор автомобиля негромко заворчал, как разбуженный зверь. Фризен очень тихо вывел на дорогу, медленно выехал на автобан. Миг стоял. Потом черный автомобиль, взревев, рванул прочь. На ночном автобане Айлерт выжал из машины максимум. Из динамиков гремела композиция «Кетткар» – «Рейвланд». Такая музыка выметала из головы все мысли, только заставляла гнать и гнать вперед. Через минут сорок, автомобиль замедлил ход. Фризен слизнул кровь с сильно прикушенных губ. Доехал до развязки, повернул назад. Набрал номер на телефоне.

– Нужно встретиться. Через полчаса.

Он свернул с автобана в Бад Ибург, один из небольших городков, что раскиданы по округе. Оставил машину на стоянке у парка и направился вглубь. На скамейке около пруда сидел ссутулившись мужчина. Айлерт сел рядом. Оба некоторое время смотрели на гладкую поверхность, в которой отражался мрачноватый силуэт холма и замка на нем.

– Проверь меня.

– «Тройной ключ». Ты понял?

– Да. Защита твоя выдержала или нет?

Незнакомец повернулся к Фризену, присмотрелся в оборотню.

– Почему сомневаешься?

– Потому что пришлось делать вид, что сработало. А теперь я думаю, может действительно частично сработало.

– Ты что-то лишнее сболтнул девчонке?

– За кого меня принимаешь?

– Все нормально с защитой. А вот с тобой – нет.

– С чего бы?

– Раз уж ты подумал, что что-то не в порядке. Может, девчонка тебе симпатична, Харди?

– Она – симпатичная. Но у меня бывали и посимпатичнее, – Фризен поднялся. – Больше ничего?

– Ты чист. Точнее, эта дрянь на тебе висит, но не пробивает. Ты уходить уже собираешься? Вытащил меня только из-за своей паранойи? Рассказывай, что девчонка успела раскопать?

– Заклятие плодородия.

– И все?

– Изучает библиотеку деда. Пока больше ни до чего не докопалась.

– Так может ее убрать пора, пока она не докопалась?

– Шутишь? В доме уже была подозрительная смерть.

– Вывези ее прогуляться.

– Ты прекрасно понял, что я имел ввиду. Смерть рядом со мной.

– До того, что ты убил собственного деда, еще додуматься надо.

– Ты приставил меня к ней для отвода глаз. Не впутывай меня в это дерьмо.

– Вариантов других все равно не было. Ты – хозяин дома. И ты уже засветился. Даже если девчонку устранит кто-то другой, ты все равно попадешь в список подозреваемых. Кто знает, может про тебя еще что-нибудь раскопают.

Айлерт нервно облизнул губы, нахмурился, почувствовав вкус крови.

– Боишься за свою шкуру, Харди?

– Она мне очень дорога. И я не хочу становится разменной пешкой!

– А это уже зависит от тебя. Придумай, как выкручиваться. Сам знаешь, в таких делах ошибки не прощаются.

Неизвестный не спеша поднялся.

– То, что к тебе применили «ключ» ни на какие мысли не наводит?

– Наводит, – хмуро отозвался Фризен.

– Ну что ж, с другой стороны «ключ» развязывает тебе руки – будешь постоянно в доме, крутиться около девчонки. И ты знаешь, что делать, если вдруг она найдет ТО заклинание. Даже если с тебя потом сдерут шкуру, разрежут на мелкие кусочки или развоплотят! Оно не должно попасть к Светлым!

Маша проснулась. Сквозь шторы прорывался яркий луч, ломанной линией делил комнату пополам. Приведя себя в порядок и одевшись, девушка спустилась вниз. Заглянула в библиотеку. Айлерт сидел в кресле, уронив голову на раскрытую книгу, спал. Она не стала его будить, ушла в столовую. Дора накрыла на двоих, но Фризен так и не появился. Зазвонил мобильный.

– Здравствуй, Маша, дорогая, – произнес неестественно веселым голосом Виктор Николаевич, словно старался скрыть за этим усталость. – Как дела?

– Сделала, что вы просили, – негромко ответила она. – Вроде сработало.

– Вот и отлично. Ты почту не проверяла? Я тебе кое-что переслал. Там несколько сканированных страниц еще от одной книжки Вебера. Качество плохое, но у нас они есть только в таком виде. Тот самый пакет, о котором я тебе говорил.

– Хорошо, сейчас посмотрю.

Виктор помолчал.

– Вы что-то еще хотели сказать? – спросила Маша, словно почувствовав сомнения шефа.

– Да нет. Давай еще чуть позже перезвоню. Ты как раз с этими страницами разберешься.

Он отключился. Маша направилась к себе. И тут звякнул колокольчик. Маша от неожиданности подпрыгнула. Звук повторился, и она поняла, что это кто-то звонит во входную дверь. Огляделась. Дора, похоже не спешила открывать. Девушка, удивленная, подошла, распахнула дверь. На пороге стояло трое детей, примерно пяти, девяти и двенадцати лет. Со светящимися тыквами в руках, с размалеванными лицами, в костюмах вампиров. Они одновременно состроили страшные рожи, оскалившись и зарычав, а старший протянул ей мешок для гостинцев.

В голове у Маши пронеслось, что до Хэллоуина, во-первых, еще далеко, во-вторых, сейчас утро, а в-третьих… детишки – настоящие вампиры. Во рту были не дурацкие пластиковые зубы, а вполне родные, большие клыки. За ее спиной внезапно раздался голос Айлерта. Он что-то рявкнул по-немецки. Дети испуганно попятились и пустились наутек. Фризен захлопнул дверь, пытаясь пригладить всклокоченные после сна волосы, взглянул полусонно на Машу.

– Достали уже!

– Вы же говорили, что чужие тут не ходят.

– Эти ходят. Иногда. Считают, наверное, что я им что-то должен, – и пояснил в ответ на вопросительный взгляд. – Их папашу у меня в клубе прижали. Но тот сам виноват, без лицензии… А вы зачем дверь открыли?

– Я думала Дора не слышит.

– Дора слышала. Она тоже один раз открыла, так они ее до полусмерти напугали. Теперь она открывает, только если я разрешаю. С вашего позволения, я умываться.

Маша вернулась в свою комнату. Распечатав два листа на принтере в кабинете Вебера, она направилась в библиотеку. В записях что-то довольно сумбурно было написано о саде, который фигурировал в бумагах, как пустоцвет. Маша задумалась, не о том же самом саде идет речь, что раскинулся вокруг дома. Дальше было и вовсе непонятное о том, что Тьма позовет тьму, а Свет позовет свет. Что деревья надо пробудить, разморозить, разбить лед. И о том, что тени бывают цветные. Маша застыла. Посмотрела на столешницу, на которую падали зеленые тени от витража. Потом взгляд ее вернулся к «антифриз», явно английскому. На ум пришло, что это игра слов – от английского «замораживать» и фамилии Фризена. Маша достала из сумки деревянный кубик Рубика. Следуя интуиции уронила кубик на столешницу, произнеся имя «Айльхард». Безрезультатно. Повторила то же самое с «Фризен».

– Харди, – она бросила кубик в третий раз.

И он, как в какой-то сказке, где герою отводится лишь три попытки, вдруг разлетелся на кучу мелких кубиков. На внутренних гранях Маша увидела слова. Точно так же, рассортировав слова по виду древесины, из которой был сделан кубик, Маша торопливо писала на бумаге очередное зашифрованное заклинание Вебера. Как только она написала последнее слово, кубики вдруг взлетели в воздух и соединились, словно притянутые друг к другу сильным магнитом. Кубик-рубик снова стал целым. Маша смотрела на получившееся заклинание и не понимала его смысл. Она прочла вслух две строчки. Витражная зеленая тень вдруг надвинулась на нее, окутала. Словно она оказалась в Сумраке. Но это был никакой не сумрак, всего лишь имитация. Маша увидела, как колышущаяся травянистая зелень трансформируется, образуя коридор. Она, зажав листок с заклинанием в руке, зашагала по туннелю, туда, где впереди маячило ярко-зеленое световое пятно.

Минут через пять в библиотеку заглянул Фризен.

– Мария, вы здесь? – позвал он.

Вошел, задрал голову, но на ярусах библиотеки девушки тоже не было. Он подошел к столу, взял в руки оставшийся кубик Рубика, задумчиво покрутил в руках. И в этот момент опять кто-то позвонил в дверь.

– Если это опять вы, уроды, я вас сам сдам Дозору, – процедив сквозь зубы он направился открывать.

– Доброе утро, Айльхард, – произнес Ханц, за спиной которого маячил Илья, который был еще крупнее здоровенного немца.

Фризен не успел удивиться и ответить, как Илья схватил его за ворот и, протащив по холлу, прижал к стене.

– Илья! Илья! У нас так не принято! – Ханц торопливо подошел к ним.

Недоумение во взгляде Фризена сменилось бешенством.

– Руки от меня убери, идиот, – зашипел он.

– Айльхард, он не понимает ни по-немецки, ни по-английски.

Все трое скользнули в первый слой Сумрака.

– Машка где? Говори, гавнюк, а то от тебя мокрое место останется.

– Ханц, приструните вашего коллегу, – прорычал Фризен.

– Где Мария? – спросил Ханц, вцепившись в плечо Ильи и всем видом показывая, что пытается того оттащить от оборотня.

– Только что была здесь. В библиотеке. Сам искал, пока вы тут не объявились! Я вас, кстати, не звал! И не давал разрешения появляться в этом доме!

– Да они тут у вас совсем обнаглели! – прорычал в ответ Илья, обернувшись на миг к Ханцу. – Если с Машкой что-нибудь случиться…

Взгляд его упал на расплывавшуюся в Сумраке, нечеткую голову оскалившегося волка на стене в Охотничьем зале. От удивления Илья чуть не выпустил Фризена.

Позади них вдруг раздалось покашливание.

– Именем Дневного Дозора, выйти из Сумрака!

– У нас языковой барьер! – отозвался Ханц. – Так что лучше вы к нам. И кто?

– Регинмунд.

К ним в серость ввалился еще один участник. В трех метрах от них оказался высокий, сутуловатый мужчина, лет пятидесяти на вид, с невзрачным, совершенно незапоминающимся лицом, в сером плаще. Он посмотрел на Фризена убийственным взглядом.

– Парня отпустите.

– Не получится. Ему выдвигаются обвинения в умышленных убийствах, – пробасил Илья.

– Он работает на Дневной Дозор.

– Это как? – не понял Илья, глянув в сторону удивленного Ханца. – Он же там не зарегистрирован.

– Наш спецагент.

– Да ну? Прямо Джеймс Бонд какой-то!

– До Бонда ему далеко, увы. Могу вам его отдать, в обмен на кое-что.

– На что? – с подозрением спросил Ханц.

– Одна маленькая вещица – деревянный кубик.

Илья и Ханц недоуменно переглянулись. Илья вдруг заметил, что Фризен этот самый кубик сжимает в руке.

– Расскажи, что за кубик. Чтобы обмен был равноценным.

– Даже не знаю, можно ли назвать его равноценным, – задумчиво протянул Темный.

– Рассказывай. Или сделка не состоится!

– Вебер был давно одержим идеей всех осчастливить. Началось с людей, а потом все сместилось на Иных. Вебер додумался до того, что энергию Иные должны получать не от людей, а от растений. Проводил какие-то опыты с деревьями, добавляя в клетки человеческие гены. «Одушевлял» растения, чтобы они начинали «излучать» эмоции. Создал два сада – Темный и Светлый. И опыты оказались удачными.

– Ничего себе, – только и сказал Илья.

– Верится в подобное с трудом, – заметил Ханц. – Мы бы узнали.

– Не торопись, Ханц. Слушайте дальше. Вебер собирался изменить таким образом всю флору на земле. Не осознавал, что энергия выкачивается, растения гибнут, на их месте образуется пустыня. То есть осуществление плана Вебера привело бы к глобальной катастрофе.

– Возможно, он собирался это компенсировать своим заклятием плодородия, – предположил Ханц.

– В последних его записях не было ни слова об этом. А потом его психика стала еще более неуравновешенной, особенно после того, как единственная дочь сбежала к оборотню, прошла инициацию. Он просто был одержим идеей уничтожить всех низших Темных – и вампиров, и оборотней. Тогда Вебер модифицировал свои сады. Сделал их подобными Сумраку. Теперь вместо того, чтобы отдавать энергию, они забирали ее. И первыми, кто оказался уничтоженными – его собственная дочь и ее муж.

– А сам он как умер, тоже знаешь? – поинтересовался Ханц.

– Это вам лучше Харди расскажет. Да, Харди?

Фризен промолчал.

– И ты хочешь получить это заклинание? Зачем?

– Чтобы вы не смогли уничтожить всех низших Темных. Хотя…

Регинмунд посмотрел на оборотня.

– Как-то я упустил любопытный вариант… Могу заклинание и вам отдать. Вряд ли вы его примените. С другой стороны, кто-нибудь из ваших может и активировать, руководствуясь благородной целью. Прихлопните всех Темных, а нам за это такие преференции будут.

Он усмехнулся. Илья осторожно обернулся к Фризену.

– Отдай кубик и катись в своему защитничку.

– Хотите, чтобы я глотку ему перегрыз? – поинтересовался Айлерт спокойно. – С удовольствием, но в другой раз и не при свидетелях.

В Сумраке вдруг пронзительнее засвистел ветер, толкнуло в грудь. А потом прошла зеленая полоса, словно всполохами передернулась окружающая их серость.

– А вот это совсем плохо, – заметил Регинмунд. – Девушка прочла еще одну часть заклинания. Жаль. Симпатичная была, да, Харди?

– Что это значит?! – заорал Илья. – Где она?

– В саду. Первая часть заклятия касается Светлых, соответственно убивает только их.

Илья и Ханц шагнули к двери. И вдруг, почувствовали резкое недомогание. Опустились на землю, глотая воздух как выкинутые на берег рыбы.

– Даже не знаю, как ты на этот раз будешь разбираться с тремя трупами, Харди…

Регинмунд вытянул из-за пазухи пистолет, навел на оборотня. Харди медленно поднял руку, показывая тому кубик.

– Отлично, хороший мальчик… – похвалил Темный тоном, каким обычно хвалят собак.

– Харди, – прошептал Фризен свое имя и отпустил кубик.

Тот упал на пол, рассыпался на мелкие части. Мига запинки хватило, чтобы прыгнуть в сторону окна. Регимунд все же выстрелил. Но оборотень, снеся все окно со всеми переплетами и вывалившись из Сумрака уже бежал среди деревьев.

Сад белел, его цвет был похож на пламя, ослепительное, иссушающее, безжалостное. Казалось воздух раскалился, все вокруг передергивалось маревом, оно захлестывало, как жаркие волны, обжигая легкие. Фризен, задыхаясь, выбежал на поляну. Плотным кругом стояли деревья, с толстыми искореженными стволами. Они казались очень старыми, почти древними. Морщинистую кору рассекали глубокие расщелины, очень похожие на растянутые в улыбке рты. Светлый лес лучился от счастья. А посреди усмехающихся деревьев лежала Маша. Лицо ее обрело бледность, но губы едва тронула улыбка. Айлерт опустился рядом, подхватил валявшийся рядом с рукой девушки клочок бумаги.

– Вот проклятье! – только и сказал он.

И прочел последние две строки. На поляне взметнулся вихрь. Белый. Через миг, вырвавшись к верхушкам деревьев, он стал темно-зеленым, почти черным. Весь сад следом менял окраску. Температура вокруг стремительно падала. Фризен, дрожащей рукой тронул шею девушки, прощупывая пульс. Потом свалился рядом, когда в глазах потемнело, как потемнели вокруг него деревья. А потом и вовсе закрыл глаза, проваливаясь в полную черноту.

– Харди? Харди! Что происходит? – успел он услышать на самой грани сознания.

Машка тормошила его. Ее саму мутило. Руки дрожали так, словно она месяц провалялась в больнице без движения, мышцы жутко ослабли и теперь даже для самого простого действия приходилось затрачивать максимум усилий. Она попыталась подняться и тут же снова упала обратно.

– Харди! Помогите! – кричала она отчаявшись.

Слезы покатились по щекам, замерзая. Она чуть опять не потеряла сознание. Ее вдруг вздернули на ноги. Он пару секунд смотрела на знакомое лицо, но не могла понять, кто это.

– Илья?! – всхлипнула она.

– Живая! Ну, Машка, ты натворила… Я Виктора убью! Догадался тебя отправить одну! И куда? К этим проклятым немцам!

Он подхватил ее на руки, потащил прочь.

– Стой. Стой! Его вытащи!

– Кого? – Илья огляделся с таким видом, будто тут никого кроме них не было.

– Фризена… Он же спас меня!

– Он все равно не жилец, Машк. Натворил такого, что его уже ничто не оправдает… Пусть уж лучше спокойно тут помрет.

– Илья!!! – она разрыдалась.

Сквозь черные заросли к ним пробрался, прихрамывая Ханц.

– Ты не прав, Илья. Я за честный трибунал. К тому же Айльхард про Регинмунда может рассказать, какие у них были совместные дела.

– Регинмунду пришла хана. Какая теперь разница?

Но Ханц уперто покачал головой и забрал из рук Ильи Машу.

– Это что? Я еще вашего волчару должен на себе тащить? – возмутился он и посмотрел на девушку долгим взглядом. – А Лешка как же?

Она в ответ только всхлипнула, но глаз не отвела.

– Дудром какой-то! – Он схватил Фризена за подмышки, перекинул через плечо и, ругаясь, потащил следом. – Мелкий на вид, а весит, как три тебя!

Бросил оборотня на землю около магнолий, а сам уселся на ступеньке перед входом в дому, закурил, глядя на сад. Как только они вышли из Темного сада Вебера, заклинание перестало работать. Чернота, как грязная гуашевая краска, сползла с ветвей, со стволов, ушла в землю. Илья, изумление на лице которого не проходило, выпустил облачно дыма туда, где над белыми цветущими кронами садилось солнце.

Ханц поставил Машу на землю. Сам велел принести шнапсу выглянувшей из дома испуганной Доре. Маша склонилась к Фризену. Пульс на запястье не прощупывается. Она положила голову ему на грудь и ничего не услышала. Потом, отчаявшись дозваться сидящего в прострации Илью и Ханца, пившего шнапс прямо из принесенного Дорой графина, попыталась сделать массаж сердца, с ужасом понимая, что она никогда этого не делала и видела только, как это делается в кино.

– Маша, это вы мне искусственное дыхание пытались делать? – спросил Фризен, закашлявшись.

– Нет.

– Нет? – он смотрел на девушку удивленно, а ему на щеки капали ее слезы. – Можно тогда еще?

И уже сам притянул ее к себе, поцеловав соленые губы.

– Маша? – спросила она.

– Да, пока общался с вашими друзьями, выяснил как ваше имя звучит по-русски, – он чуть улыбнулся.

Илья покосился на них, сурово зыркнул на Фризена.

– Дурак ты! – глухо пробасил Илья. – Мог бы стать магом. Светлым! А выбрал волчью шкуру…

Он сплюнул. Фризен оскалился.

– Спасибо за сочувствие. Я видел, во что может превратиться Светлый маг. Как-то не хотелось.

– Перестаньте, – Карл протянул графин Илье. – Что делать будем?

– Да ничего не будем делать, – Илья хлебнул из графина. – Я домой.

– Тут останетесь? – спросил Карл.

– Нет, – Фризен поднялся. – Дом продам и землю. Если у вашего Дозора найдутся деньги, могу и вам.

Ханц скривился.

– И много?

– Много. Вы же меня без работодателя оставили.

– Не наглей! – рявкнул Илья.

– Мы подумаем, – произнес Ханц. – Пойдем, Илья. И… Айльхард, мы там немного «напачкали».

– Уберусь, не беспокойтесь.

Илья скользнул тяжелым взглядом по Фризену, но тут же оттаял, когда ему на шею бросилась Маша, попыталась обнять его огромную фигуру.

– Илья, я так тебе благодарна…

– Ну, может еще, ругать меня за это будешь. Если что – звони, буду его воспитывать.

– Он вполне воспитанный.

– Да? Не очень похоже, знаешь. Ну пока, удачи. К шефу-то заглянешь?

– Конечно.

– Ну вот и хорошо.

Илья совсем уже фамильярно, видимо от большого расстройства, положил руку на плечи Хайнца, потащил немца к служебной машине Ночного Дозора. Маша махала им вслед.